Самые ранние христианские символические изображения относятся ко временам древней катакомбной Церкви и первых гонений. Тогда символика употреблялась в первую очередь как криптограмма, тайнопись, чтобы единоверцы могли узнавать друг друга во враждебном окружении. Однако смысл символов был всецело обусловлен религиозными переживаниями; тем самым можно утверждать, что они донесли до нас богословие ранней Церкви.
Мир "иной" приоткрывается в этом мире через символы, поэтому и символическое видение есть свойство человека, который предназначен к бытию в этих двух мирах. Поскольку Божественное в той или иной степени открывалось людям всех дохристианских культур, то неудивительно, что Церковь использует некоторые из "языческих" образов, уходящих своими корнями не собственно в язычество, а в глубины человеческого сознания, где даже у самых пламенных атеистов дремлет жажда богопознания. При этом Церковь очищает и проясняет эти символы, показывает стоящую за ними истину в свете Откровения. Они оказываются подобными дверям в другой мир, прикрытыми для язычников и распахнутыми настежь в христианстве. Отметим, что в дохристианском мире в наибольшей полноте была просвещена Богом ветхозаветная Церковь. Израиль знал путь познания Единого Бога, а следовательно, и язык его символов был наиболее адекватным тому, что за ними стояло. Потому многие ветхозаветные прообразовательные символы естественно входят в христианскую символику. Объективно это связано и с тем, что первыми христианами были в основном выходцы из иудейской среды.
Символизм христианского искусства этой поры был проявлением "естественного" для религиозного человека видения мира, был способом познания сокровенных глубин мироздания и его Творца.
Отношение к непосредственному изображению Бога и "мира невидимого" было неоднозначным даже среди ранних Отцов Церкви; у всех перед глазами был пример язычества, в котором религиозное почитание отнималось у первообраза божества и переносилось на его воплощенную в том или ином материале форму.
Художественно передать тайну Воплощения и Креста представлялось весьма трудной задачей. По замечанию Леонида Успенского, "для того, чтобы понемногу подготовить людей к воистину непостижимой тайне Боговоплощения, Церковь сначала обращалась к ним на языке, более для них приемлемом, чем прямой образ"[1]. Этим и объясняется обилие символов в раннехристианском искусстве.
Богатый материал для изучения раннехристианской символики дают творения Климента Александрийского, который пишет о предпочтительных для христиан изображениях. Сплав образов ветхозаветных и общекультурных мы находим в гимне Христу его сочинения (ок. 190 г.):
