Поиск

среда, 9 февраля 2011 г.

Внутренний конфликт. Сокрытие истинного мотива

Существует истинный мотив действия, но когда, по нашим представлениям, этот мотив непригляден, то он нами скрывается. Происходит сокрытие истинного мотива.
Например, мы видим, что в данный момент испытываем жадность, неуверенность, испуг и нам это не нравится. Тогда мы находим себе оправдание, почему мы сейчас таковы и пытаемся скрыть свои чувства от других, при этом, претендуя на то, что мы щедрые, уверенные и смелые. То есть всё переворачивается с ног на голову. Вместо того чтобы знать, какими мы являемся от момента к моменту, мы начинаем выдавать одно за другое. И тогда возникшее чувство, которое мы считаем для себя неприемлемым, подавляется в подсознание, и мы всякий раз боремся с собой, боясь показать то, что испытываем на самом деле. Затем подавление становится механическим, и мы, по сути, забываем, какими являемся в действительности.

Если бы мы не подавляли, и не искажали свою внутреннюю реальность, мы бы не забывали себя. Мы бы видели, что жадность порождает щедрость, что похоть порождает чистоту секса, что лишнего в человеке никогда ничего не было, что всё для чего-то дано. Просто не стоило бояться самих себя и претендовать на то, чтобы быть выше самой природы.

Внутренний конфликт. Действие

Выбирая рассуждение, а не действие, человек прибегает к безопасному, привычному для себя средству, где буфером служит время и где пословица гласит: «Семь раз отмерь – один раз отрежь».

Осознанность знает иное: "Будь, присутствуй в настоящем моменте - и действуй". Тогда действие будет спонтанным, а значит целостным, тотальным, адекватным и завершенным. Тогда не придется собирать осколки внутри самих себя, оставшиеся после раздумья, когда из десяти вариантов мы выбрали один, а девять пришлось подавить в подсознание, и они снова и снова возвращаются к нам в виде сожаления. 
Неспособность действовать согласно обстоятельствам говорит о неспособности понимать себя в сложившейся ситуации. Действие становится возможным, когда мы понимаем себя и прямо смотрим на происходящее. Не избегая, не хитря, не ловча, не подменяя. Тогда мы находим в этой ситуации и самих себя, и тот единственно верный для нас выход.

Когда человек начинает избегать действовать, это говорит о страхе и неверии в себя. Но от бездействия он пугается ещё больше, становясь неспособным на любые движения, которые могут пошатнуть и так шаткое, по его мнению, положение в сложившихся обстоятельствах. Он боится, что действия подтолкнут данные обстоятельства к такой развязке, которую он явно для себя не желает.

И тогда действия оказываются заблокированными - он становится не способным сделать решительный шаг и остаётся в подвешенном состоянии ожидания, с надеждой, что его минёт сия чаша, и он отсидится.
Но растёт напряжение, растёт внутренний конфликт, растет страх. Вместе с растущим страхом и напряжением растёт вина за бездействие. Из-за того, что действие не рождается и не приводит к объективному результату, приходится внутренне расщепляться и вести переговоры с самим собой, оправдывая, отмывая себя, приводя необходимые доводы в защиту того, что не выходить в действие – единственно верное решение. Таким образом, балансируется напряжение, которое не позволяло уже должным образом жить и дышать.
Страх за себя, страх причинить себе вред каким-либо необдуманным поступком ведет к нетерпимости по отношению к действиям. Поскольку одна и та же энергия идёт и на мышление и на действие, то такой человек, начав обдумывать обстоятельства, застревает и увязает в них целиком. При этом теряется его способность действовать. При частом повторении подобного развивается тревожно-мнительный синдром, делающий человека нерешительным, опасающимся всего и всех, раскачивая в беспочвенных раздумьях его психику по типу маятника.
А выгадывание каждого действия ведёт к тому, что человек будет опасаться собственных мыслей, усматривая и подозревая любую из них, будто он идёт по минному полю.
В результате всего вышеперечисленного адекватное действие родиться не может.

Обида

Обида - форма психологического несварения происходящего, когда человек обижается рефлекторно, защищаясь от всего, что в его понятия и представления о взаимоотношениях не входит. То, что им видится и слышится, настолько для него неожиданно, чуждо и болезненно, что он немедленно закрывается, обосновывая эту закрытость обидой. В этом случае обида выходит временным буфером. Чтобы со временем человек мог осмыслить случившееся и придти к единству понимания, как теперь после того, что произошло относиться к обидчику и как себя вести. По сути, подавленная обида, отложенная для переосмысления во времени, впоследствии заставляет обидевшегося быть предусмотрительным и вырабатывать защитную стратегию, подбирая, с каким лицом он должен будет встречаться с обидчиком. Выражение лица должно быть показательным, чтобы обидчик мог по нему прочесть, насколько изменились их отношения после того, что случилось и как теперь после обиды к нему относятся. Это служит заверением, что данное оскорбление ему даром не прошло и не пройдёт. И выражение лица обиженного человека подтверждает, что он помнит произошедшее - для него оно не прошлое, а настоящее.

Обида - детская рефлексия. Когда ребёнок не знает, как отнестись к происходящему, и при этом испуган неожиданностью ситуации, он обижается. Он обиженно замолкает или рыдает, откровенно выражая обиду, проявляя её демонстративно. Обида же скрытая, потаённая, подавленная создаёт психологическую память, заставляя человека долго помнить, а потом при случае вспоминать то, что было для него таким болезненным и неприятным. Обида, не осознанная человеком, заставляет его усиливать психическую защиту, вводить ещё больше контроля и ограничений в допустимые проявления себя и других, лишая его непосредственности, а значит адекватности.

В дальнейшем, не зная как правильно реагировать на происходящее, он тут же обижается, усматривая в самом моменте взаимоотношений давление на себя. Обида делает его мелочным и злопамятным, избегающим происходящего. В результате - всё меньше осознанности и присутствия в настоящем моменте. А также неприятие происходящего и растущий страх перед окружающими за себя и своё лицо, который в свою очередь приводит к сверхкомпенсационной идее о себе и других. Становясь обидчивым, человек попадает в замкнутый круг, не позволяющий ему взрослеть и становиться зрелым.

Легкая поступь

Поступь в жизни становится легче и легче, когда начинается поиск самих себя, и в нашу жизнь входит осознанность. Осознавая свои мысли, чувства, эмоции мы начинаем сотрудничать с сознательной частью ума. Это дает возможность разгружаться подсознанию. Тому нескончаемому бремени, той переполненной, тёмной части нас, куда подавлялось всё, от чего мы отворачивались, не желая видеть в себе. Мы подавляли в силу собственных представлений то, что считали в себе негативным, делая вид, что этого не существует. Но в результате мы отказывали второй части жизни, предпочитая лишь первую, внешнюю её часть, стремясь к гармонии внешней и упуская гармонию внутреннюю.

Никто не рожден с гарантией того, что обретёт истинную гармонию внешнего и внутреннего. Эту гармонию нам предстоит найти и создать в самих себе. Для этого мы должны будем стать творческими и созидательными. И самопознание - тот путь, где с каждым шагом наша поступь в жизни будет становиться всё легче и легче. И однажды мы узнаем состояние внутренней невесомости, потому что, освобождаясь от бремени подсознания, мы освободимся от тяжести нашего эго, с его заимствованными представлениями о себе и жизни, и вернёмся к самим себе.
На этом пути мы становимся проще и естественней. Начинает проявляться некая внутренняя грация, придающая жизни непринуждённость и естественность, что бы в ней ни происходило. Всё, что происходит в нашей жизни, рождается в спонтанности, отклике, и понимании сути, внутренне освещающей нас. И с каждым шагом мы становимся всё ближе и ближе к самим себе.

Тревожная мнительность

Тревожная мнительность - страх перед реальностью, когда человек боится нечто, что может случиться в будущем. Причем это «нечто» обработано умом в представлениях, как «это» должно быть. И он старается выстроить реальность таким образом, чтобы его представления всегда стыковались с тем, что происходит. Хотя представления не соответствуют реальности, в тревожной мнительности человек этого не видит. Он не присутствует в том, что имеет место быть. Он пытается избежать происходящего любыми способами, раскрашивая себя или выкручиваясь, угождая, лицемеря и так далее. Но он об этом ничего не знает – это его способ жизни и образ мышления. 

Не имея реальной угрозы, человек ощущает её подсознательно. Ему кажется, что сейчас что-то случится или кто-то может не так сказать о чем-то, что произошло в прошлом, и тогда… Подобные мысли всплывают у него постоянно, и он пытается от этого избавиться, опять же обыгрывая в уме, как избежать несуществующее. И это - его постоянная игра с происходящим, где психика раскачивается подобно маятнику, что в крайней форме может привести к акцентуации, психическому расстройству.  

Тревожная мнительность заставляет избыточно заботиться о своем отражении в глазах других людей. Человек невольно это делает, потому что его ум постоянно фиксирует воображаемые негативные моменты, которых не было, но они как бы могли произойти. А если что-то негативное, по его мнению, и произошло, тревожная мнительность немедленно начинает страховать, что другой человек об этом подумает. Возможно ли это?То есть озабоченность и засоренность такого ума непомерна, потому что, по сути, человек не живет, а стремиться избежать того, чего не существует ни в пространстве, ни во времени.

Иван Александрович Ильин - О смерти

(письмо первое)

Дорогой мой. Ты хотел знать, что я думаю о смерти и о бессмертии, и я готов изложить тебе мое понимание. Я не выдумал его, а выстрадал и выносил его в течение долгого ряда лет. И теперь, когда опять пришло такое время, что смерть парит надо всеми нами и каждый из нас должен готовиться к уходу из земной жизни, я вновь пересмотрел мой опыт и мое видение и расскажу тебе, к чему я пришел. В такие времена все чувствуют и предчувствуют наступление своего конца, и потому неволь­но возвращаются воображением и мыслью к проблеме смерти. При этом человек чувствует себя смущенным и подавленным, потому что он не знает, что же такое смерть на самом деле, и еще потому, что никто из нас не может примириться со своею смертью и включить ее в свою жизнь. Такие времена обычно называются «тяжкими» и «страш­ными», а в действительности это времена духовного испытания и обновления суровые, но благотворные времена Божьего посещения.

Видишь ли, у меня всегда было такое ощущение, что в смерти есть нечто благостное, прощающее и исцеляющее. И вот почему.

Стоит мне только подумать о том, что вот эта моя зем­ная особа, во всех отношениях несовершенная, наслед­ственно обремененная, вечно болезненная, в сущности не удавшаяся ни природе, ни родителям сделалась бы бессмертною, и меня охватывает подлинный ужас... Какая жалкая картина: самодовольная ограниченность, которая собирается не умирать, а заполнить собою все времена. Несовершенство, которое не подлежит ни исправлению, ни угашению...

Бесконечный «огрех», вечный недотепа... Что-то вроде фальшивого аккорда, который будет звучать всегда... Или несмываемое пятно земли и неба... Вижу эту приговоренную к иеумиранию телесную и душевную ошибку природы в виде моей особы, и думаю: а ведь законы природы будут действовать с прежней неумоли­мостью, и я буду становиться все старше и, наверное, все немощнее, все беспомощнее, страшнее и тупее и так без конца. Какая претензия и какое несчастье! После этих видений я просыпаюсь как от тяжелого сна к бла­гословенной действительности, к реально ожидающей ме­ня смерти...

Иван Александрович Ильин - О бессмертии

(письмо второе)

Но ты хотел еще знать, мой друг, признаю ли я бес­смертие личной души; и я хотел бы ответить тебе и на этот вопрос, со всею прямотою и откровенностью, но поми­мо всякой богословской учености.

Скажу тебе по совести, что самая мысль об окончатель­ном, бесследном исчезновении моей духовной личности кажется мне бессмысленной, слепорожденной и мертвой. Эту «возможность» я переживаю как нелепую и отпетую невозможность, которую даже обсуждать не стоит, ну, приблизительно так, как если бы кто-нибудь начал рас­суждать о темном свете, о бессильной силе или о небытии бытия. Есть люди, склонные к пустому, конструктивному мышлению: они не хотят исходить от реальностей, их прельщает стройность и последовательность мысли, бес­почвенность им не страшна, а в истину они не верят. Им-то и надо предоставить оперировать такими понятиями, как «смертность живого духа». Но присущее мне чувство реальности уклоняется от этого. Каждый человек и в осо­бенности каждый ученый, исследователь должен обла­дать неким верным чутьем, опытным в созерцании глазом, интуитивным ощущением предмета и его объективной природы, чтобы не поддаваться таким соблазнам и не тра­тить время на обсуждение пустых и отвлеченных воз­можностей, чтобы не гоняться за такими логическими призраками и не впадать в «последовательную», но мерт­вую схоластику. Нереальные возможности суть невозмож­ности, праздные фикции. А тот, кто хочет говорить о реаль­ных возможностях, тот обязан находить соответствующие реальности и держаться за них.

Иван Александрович Ильин - О Божией ткани

Вчера зашел ко мне мой сосед душу облегчить. Он посидел у меня с полчаса, долго раскуривал свою проку­ренную трубочку и под конец рассказал о самом важном, что у него лежало на сердце.

«Мой отец, знаете, был очень добрый человек. Он давно уже скончался, но как вспомнишь его, так на душе тепло и светло сделается. Он был, понимаете, портной; хороший портной, мастер своего дела; так умел построить костюм, что просто заглядение. К нему из соседних городов франты приезжали и всегда бывали очень довольны: такпосмотришь, будто нет ничего особенного, а пригля­дишься ну просто художество. И всегда обо всех людях болел. Сам шьет, что-то грустное напевает, а потом вдруг скажет: «Нехорошо вчера соседи Митревну изобидели, зря, все виноваты перед ней»; или: «Петру-то Сергеевичу в праздник надеть нечего, надо бы ему справить»... И опять шьет.

Бывало, разволнуется и начнет мне о «ткани» расска­зывать; а он никогда не говорил «матерьял» или «сукно», а всегда   «ткань».   «Присмотрись, говорит, Николаша, к людям. Ведь мы все одна ткань. Вот, гляди, каждая нитка к другой приникла и держит ее; все сплелись друг с другом, все вместе к единству сведены. Вот вы­дерни из этого суконца одну нитку, и всю ткань повре­дишь. Если только одна ниточка не удалась, сплоховала, истончилась или порвалась, так весь кусок выходит в брак. Ни один хороший мастер этакую больную ткань не возьмет, ни один заказчик и смотреть на нее не станет. Так и гляди, выбирая, чтобы не промахнуться, чтобы боль­ной ткани и в заводе у меня не было.

Иван Александрович Ильин - Потерянный день

Вчера у меня был потерянный день. Это случилось как-то само собою, но вечером я почувствовал всем своим существом, что день этот для меня погиб.

Как только я проснулся, мною овладели заботы: выдви­нулись всевозможные жизненные затруднения, осложне­ния и прямые опасности, целое змеиное гнездо. Напрасно я пытался отделаться от него презрением или юмором; на­прасно корил себя за робость и пессимизм; напрасно искал спокойствия в молитве. Как будто давящий туман надвинулся на мою душу; узлы не распутывались, на­дежды гасли. Воображение рисовало надвигающиеся беды и унижения: когда жизнью овладевают черствые фана­тики, духовные идиоты, то надо готовиться ко всему. Го­речь и отвращение овладели мною. Сердце судорожно сжа­лось и ожесточилось. Надо было бороться. И так начался этот погибший день.

Нужно было собрать все силы и проламывать стеныодну за другою. Надо было найти спокойствие в самой тревоге, сосредоточиться, все взвесить, выработать план и с достоинством встретить опасность. Надо было перейти в наступление: идти от человека к человеку, будить друзей, уговаривать жестоковыйных, заклинать врагов. Надо было доказывать бесспорное, дробить камни, плавить железо... Есть же на свете счастливые люди, которые и не подо­зревают, во что превращается жизнь под управлением бессердечных доктринеров, какую ложь, какую мертвость, какое опустошение и какую грязь они несут людям и что приходится переживать из-за них...Вечером, когда я вернулся домой и все узлы оказались каким-то чудом распутанными, я чувствовал себя смер­тельно усталым. Все удалось, успех превышал всякие на­дежды, но день был потерян.

Иван Александрович Ильин - Послесловие. Поющее сердце

Есть только одно истинное «счастье» на земле пе­ние человеческого сердца. Если оно поет, то у человека есть почти все; почти, потому что ему остается еще позабо­титься о том, чтобы сердце его не разочаровалось в люби­мом предмете и не замолкло.

Сердце поет, когда оно любит; оно поет от любви, ко­торая струится живым потоком из некой таинственной глубины и не иссякает; не иссякает и тогда, когда прихо­дят страдания и муки, когда человека постигает несчастье, или когда близится смерть, или когда злое начало в мире празднует победу за победой и кажется, что сила добра иссякла и что добру суждена гибель. И если сердце все-таки поет, тогда человек владеет истинным «счастьем», которое, строго говоря, заслуживает иного, лучшего наи­менования. Тогда все остальное в жизни является не столь существенным: тогда солнце не заходит, тогда Бо­жий луч не покидает душу, тогда Царство Божие вступает в земную жизнь, а земная жизнь оказывается освящен­ною и преображенною. А это означает, что началась новая жизнь и что человек приобщился новому бытию.

Мы все испытали слабый отблеск этого счастья, когда были цельно и нежно влюблены. Но то был в самом деле не более как отсвет его, или слабое предчувствие; а у многих и того менее: лишь отдаленный намек на предчув­ствие великой возможности... Конечно, цельно и нежно влюбленное сердце, как это было у Данте, у Петрарки или у Пушкина чувствует себя захваченным, преисполненным и как бы текущим через край; оно начинает петь, и когда ему это удается, то песнь его несет людям свет и счастье. Но это удается только одаренному меньшин­ству, способному искренно петь из чистого сердца. Обычная земная влюбленность делает сердце страдающим и даже больным, тяжелым и мутным, часто лишает его чистоты» легкости и вдохновения. Душа, страстно взвол­нованная и опьяненная, не поет, а беспомощно вздыхает или стонет; она становится алчною и исключительною, требовательною и слепою, завистливою и ревнивою. А поющее сердце, напротив, бывает благостно и щедро, радостно и прощающе, легко, прозрачно и вдохновенно.

Празднование дня Святого Валентина может повредить молодым?

Наблюдаются яростные политико-религиозные атаки против празднования дня Святого Валентина и Хэллоуина, по крайне мере, в некоторых регионах огромной страны. Эти два праздника характерны для англосаксонской традиции. Они были переняты только после распада СССР в 1991 году. Согласно порталу Credo.ru, цитирующему сообщение региональных властей Белгородской области (расположена в юго-центральной России),которое получило публичное благословение местного православного архиерея, эти праздники рассматриваются как «аморальные» и «оказывающие вредное влияние на молодежь». Подчеркивается, что празднование дня Святого Валентина или Хэллоуина прямо не запрещается, и «если какой-нибудь директор школы разрешит организацию праздника или школьного вечера по этому случаю, его не уволят». Но администрация настаивает «на применении здравого смысла и порядочности» в этом деле.

Не в первый раз мы сталкиваемся с неприятием  «импортированных» праздников. Уже в 2008 году федеральное правительство ввело в честь православных святых Петра и Февронии, покровителей брачных уз празднование «Дня семьи, любви и верности» 8 июля в противовес дню Святого Валентина, который падает на 14 февраля. Пока что нет никаких признаков того, что новый праздник прижился, но никогда не следует делать поспешных выводов, нужно время, чтобы народ к нему привык.

Возвращаясь к Белгороду,  который, кажется, находится на первом месте по усилиям, предпринимаемым для реставрации русских «моральных ценностей», нужно подчеркнуть, что политические и религиозные власти всерьез этим вопросом занимаются. Как пишет агентство «РИА-Новости», местный университет выдвинул серию инициатив по празднованию 15 февраля, объявленному «Днем православной молодежи». Предполагается проведение праздников, конкурсов, балов, в то время как  местные власти должны объяснять читателям, что «иностранные» праздники «противоречат традиционным русским ценностям», что они носят потребительский характер и выгодны коммерческим организациям, что они «проводятся в атмосфере, которая не способствует обретению молодыми правильных духовных и моральных ценностей». В прошлом году в областном центре были запрещены некоторые концерты «металлической» музыки, а в 2004 году администрация безуспешно пыталась обязать всех диджеев и руководителей дискотек пройти «курсы квалификации», на которых бы им объяснили, какая музыка приемлема, а какая нет.

Кое-что о волках, кротах и каннибализме…

Весьма отрадно сознавать, что размещенные в моей предыдущей записи «Тезисы к вопросу о национальной безопасности России, Украины, Беларуси» вызвали живой интерес в Интернет-сообществе. В связи с этим хочу представить на суд читателей весьма примечательный текст, присланный мне одним из посетителей моего миниблога и органично продолжающий (дополняющий) мои изложенные в тезисах мысли…  
Эпоха финального предстояния 
1. Общая ситуация
Постоянные нападки на власть. Угрозы в виде всевозможных санкций.

2. Характеристика субъекта угроз
Субъект поступает недружественно. По меньшей мере, он недруг. Реально – враг.

3. Необходимость понимания субъекта угроз, потенциала и степени угроз, его наиболее опасного оружия (вида)
Для этого важно рассмотреть собственную общественно-экономическую систему государственного устройства через призму управления двумя подсистемами, настроенных на определенные цели.
С точки зрения управления системами любого уровня сложности – будь то предприятие или государство – кроме инструментария, применяемого для реализации целей, обязательно существует (должен существовать) механизм, институт формирования этих самых целей. Если в государстве как общественно-экономической системе законодательная, исполнительная и судебная власти служат средством для достижения целей, то мировоззрение народа предопределяет выбор цели, пути и миссии того или иного народа как субъекта истории.

Михаил Хазин - Распад СССР и мировое разделение труда.


Этот текст представляет из себя обработанную лекцию, прочитанную автором на заседании политологической школы "Зимний Форос - 2006" в Новосибирске в январе-феврале 2006 года.

М.Хазин. Распад СССР и мировое разделение труда.

Для понимания дальнейшего, необходимо несколько слов сказать о том, в каком смысле ниже используется слово «независимость» в приложении к экономике государства. Это не значит, что государство экономически не взаимодействует с другими, и даже то, что доля внешней торговли в общем экономическом балансе занимает скромное место. В этом тексте независимость (и, как не совсем точный синоним – самодостаточность) означает, что у экономики есть независимое от внешних факторов ядро, которое, во-первых, содержит все (или почти все, за исключением непринципиальных) отрасли экономики, во-вторых, во всех из них находится на передовых (или может выйти на них за достаточно ограниченное время) мировых позициях, и, в-третьих, может без ущерба развиваться достаточно существенное время даже в случае полного закрытия всей внешней торговли. Разумеется, в долгосрочном плане такая изоляция неполезна, однако в краткосрочной и среднесрочной перспективе она, для независимой экономики, не должна стать катастрофой.
При этом роль внешней торговли может быть достаточно большой, например, именно она может обеспечивать существенное повышение жизненного уровня населения по равнению с изоляционным сценарием. В качестве примере можно привести США, которые уже довольно давно не производят носки и закупают их в Китае. С одной стороны это позволяет повысить жизненный уровень населения, с другой – носки не такой уж принципиальный товар, без собственного производства которого экономика прожить не может. Но в других случаях, для более важных отраслей, государство должно жестко отслеживать, чтобы импортные товары не разрушили их стабильное существование и развитие. Отметим также, что реально независимое государство не может не иметь независимой экономики, но обратное, вообще говоря, может быть и неверно.

Михаил Хазин - "Прогноз на 2011 год"


Традиционный годовой прогноз мировой экономики

Как это принято на сайте worldcrisis.ru, прогнозу на начавшийся, 2011 год, предшествует анализ прогноза на предыдущий, 2010, который можно прочитать здесь. Ключевым его элементом стало определение главного процесса, который, собственно, и определял развитие экономических событий ушедшего 2010 года, причем был он не чисто экономическим, а, во многом, носил ярко выраженный политический характер. Таким процессом, по моему мнению годовой давности, должен был стать выбор между дефляционным и (гипер)инфляционным сценарием развития мировой экономики. При этом в прогнозе утверждалось, что темпы спада совокупного спроса в США, в том случае, если не будет найден способ усиления масштабов кредитования потребителей, должен составить порядка 8-12 процентов в год, по аналогии с событиями 1930-32 гг. в США.
Эта часть прогноза реализовалась практически полностью. Попытки мировой финансовой и политической элиты объявить о «конце кризиса» и завершить программы эмиссионной поддержки спроса закончились биржевым крахом мая месяца, после которого упомянутые элиты впали «в ступор» и прекратили вообще какие-либо попытки что-то объяснить. Более того, поскольку проблемы падения спроса существенно обострились во всем мире, то началось явление, которые мы в начале 2000-х годов назвали «парадом девальваций», а сегодня, с легкой руки министра финансов Бразилии, получившее название «валютных войн». Суть его, как понятно из названия, заключается в том, чтобы максимально поддержать продажи на внешних рынка национальных (то есть тех, которые платят налоги в местные бюджеты) компаний, защитить внутренние рынки от импорта и, наконец, минимизировать негативные явления от роста безработицы, снизив тем самым нагрузку на бюджеты путем девальвации национальной (региональной) валюты.

Против русских в России идет настоящая война

8 февраля информационный портал Русского имперского движения «Правый взгляд» опубликовал очередной, уже четвертый по счету ежегодный аналитический доклад Русского информационного центра под руководством Андрея Николаевича Савельева «Русофобия в России – 2010».
Доклад, подготовленный в конце января сего года, рассматривает такие проблемы, как состояние русского народа, состояние государства и власти, русофобия во власти, этнобандитизм, замещающая иммиграция, информационная блокада, наступление на православие, унижение армии, фальсификация истории и т. д.
Каждый из этих разделов содержит серьезную подборку как статистических данных, так и иллюстрирующих их конкретных фактов. Основная масса материалов взята из открытых источников. Многие из упомянутых фактов в течение минувшего года являлись темами для материалов КМ.RU, так что мы можем с уверенностью подтвердить их достоверность.
Тем не менее, собранные все вместе, эти данные производят поистине ошеломляющее впечатление, дающее полномасштабную картину подлинной войны против русского народа, направленной на уничтожение его самосознания, государственности, культуры и самого бытия. Итак, предлагаем некоторые факты, приводимые в докладе.

Иван Александрович Ильин - Рождественское письмо

Из книги «Поющее сердце».

Это было несколько лет тому назад. Все собирались праздновать Рождество Христово, готовили елку и подарки. А я был одинок в чужой стране, ни семьи, ни друга; и мне казалось, что я покинут и забыт всеми людьми. Вокруг была пустота и не было любви: дальний город, чужие люди, черствые сердца. И вот в тоске и унынии я вспомнил о пачке старых писем, которую мне удалось сберечь через все испытания наших черных дней. Я достал ее из чемодана и нашел это письмо.

Это было письмо моей покойной матери, написанное двадцать семь лет тому назад. Какое счастье, что я вспомнил о нем! Пересказать его невозможно, его надо привести целиком.


«Дорогое дитя мое, Николенька. Ты жалуешься мне на свое одиночество, и если бы ты только знал, как грустно и больно мне от твоих слов. С какой радостью я бы приехала к тебе и убедила бы тебя, что ты не одинок и не можешь быть одиноким. Но ты знаешь, я не могу покинуть папу, он очень страдает, и мой уход может понадобиться ему каждую минуту. А тебе надо готовиться к экзаменам и кончать университет. Ну, дай я хоть расскажу тебе, почему я никогда не чувствую одиночество.
Видишь ли ты, человек одинок тогда, когда он никого не любит. Потому что любовь вроде нити, привязывающей нас к любимому человеку. Так ведь мы и букет делаем. Люди — это цветы, а цветы в букете не могут быть одинокими. И если только цветок распустится как следует и начнет благоухать, садовник и возьмет его в букет.

Иван Александрович Ильин - Настроение

Знать бы, откуда оно берется! Если бы можно было скорее прогнать его. Но оно как погода: никто не знает, откуда, когда, почему… В отличие от погоды, для нашего меняющегося настроения нет даже предсказателей. Нужно просто покориться.
Нет, ни в коем случае! Не может быть и речи о покорности!
Плохое настроение должно нас слушаться!
Плохое настроение — это не то, что я представляю собой, не то, что происходит в глубине моей души, оно лишь обозначает, как я к этому отношусь, и затем, что я даю почувствовать другим людям. Два последних обстоятельства — в нашей власти: мы распоряжаемся ими, и они должны покоряться. Кто этого еще не понял, должен по возможности скоро научиться понимать; потому что это относится к основам самообладания.
Плохое настроение возникает из внутреннего разлада, основной узел которого остается в подсознании, и его нелегко распутать. Этот разлад или, как выражаются лечащие душу врачи, этот «конфликт» возник не вдруг; скорее всего, он сохраняется с детских лет и может внезапно оживиться или слегка обостриться. Возможно, я избавлюсь от него; однако возможно также, что я буду нести его с собою до самой смерти. Да, я буду носить его в себе и его выносить, примирюсь с его существованием, буду вынужден поставить его на службу делу, одним словом — я справлюсь с ним творчески. Боже небесный, ведь это не причина для «плохого настроения»!

Иван Александрович Ильин - Бессонница

Вы страдаете бессонницей? Безутешное состояние! Как нам избавиться от него? Как нам справиться с ним?
 Но только не торопитесь с «избавлением»! Ничто в жизни не бывает напрасным. И болезнь тоже. И бессонница тоже. Все целесообразно, все служит таинственному предназначению, из всего должно извлечь урок. Все несет нам свой дар. Было бы неумным уклоняться от этого дара, Почему не принять его? Нетерпеливый произвол — вот кто жаждет немедленно «уйти» от неприятного. Жизненная мудрость поступает наоборот: она хочет принять, и не-при-ятность тоже! А может быть, самый дорогой как раз дар неприятного… Все, что хочет высказаться, должно непременно высказаться. Вот объявляет о себе бессонница… Добро пожаловать! Только никакого страха перед ней… Иначе душа будет скована судорогой. Только не надо ее превозмогать… Иначе она будет упрямо утверждаться. Сон всегда приходит легко. Вот и мы пойдем навстречу бессоннице самой легкой поступью… И примем от нее ее дары и уроки.
У нашего произвола есть предел — это первый урок бессонницы. Никто из нас не является неограниченным властелином своей жизни. Напротив, нам приходится считаться с непреложными данностями нашего естества; мы должны приспособиться и покориться им, чтобы Божественное начало в нас вернулось к жизни, чтобы Оно в нас обрело творческое равновесие, чтобы Оно обрело покой. Если мы не сделаем этого, мы потеряем здоровье, равновесие, сон, до тех пор пока они снова не восстановятся «через себя самого».

Иван Александрович Ильин - Забота

Если бы только можно было избавиться от забот! Если бы только иметь беззаботную жизнь! Но это, к сожалению, невозможно…
Почему же это так невозможно? Нужно только преодолеть заботу! Для этого надо лишь немного духовной свободы!
Человек никогда не бывает до конца удовлетворен. В нем всегда возникают новые стремления, всегда громоздятся новые желания и новые потребности. Достаточно ему лишь заглянуть в будущее или подумать о «завтра-послезавтра», как начинают бурно разрастаться сорняки заботы. Ибо будущее всегда туманно; и кто знает, что поджидает меня завтра-послезавтра? А в мире буржуазной самостоятельности и самообеспечения, где каждый думает о себе и только о самом себе, где никто не думает о другом, где все вокруг так адски жестоко хозяйничает, — там системой жизни становится неуверенность, а неприятный, неожиданный случай — властелином будней. Забота держит всех нас в цепких когтях. Как мусор на улице, подхваченный и несомый порывом ветра, она входит к нам в открытое окно будущего. Так было всегда, так будет всегда. Что можно здесь «преодолеть»?

Иван Александрович Ильин - Зависть

Добрые и злые феи подошли к колыбели человека и принесли ему свои дары. Самая злая из них подарила ему зависть. Возможно, это была переодетая фурия.
Пока люди живут на земле, они должны ладить, находить дорогу друг к другу, объединяться, помогать один другому. Иначе земля разверзнется под ними и небо расколется над их головой. Но зависть — сильнейшее средство развала: его выдумал когда-то мастер «Врозь» и «Друг против друга».
Для того, чтобы ладить, людям надо «прощать» друг другу свою непохожесть, свои преимущества, свое первенство. Не только в обладании состоянием, но во всем: ты умен, одарен, образован, красив, силен, богат, высоко стоишь по службе — я нет, ты — наверху, я — внизу; ладно, я принимаю это, я довольствуюсь этим… Мой «низ» меня устраивает; он для меня достаточно «высок»; оставайся выше меня, если можешь и если тебе это нравится. Я не завидую тебе. Если же мне станет недостаточно моего «низа», я буду бороться за «больше» и «лучше», но не желая отнять у тебя твоего. Я буду трудиться; творчески работать; перемещу себя «вверх» — в соревновании, но без зависти. Ты только оставайся «наверху»; я поднимусь, к тебе.
Соревнование как внутренняя побудительная причина — явление здоровое, созидательное, братское. Его формула разумна и нравственна. Она гласит: «Я, и ты, и он! Мы все! Вместе — вопреки противостоянию вместе друг с другом! Да здравствует качество!»
Зависть — как внутренняя побудительная причина,— напротив, болезненна, разрушительна, враждебна. Ее формула — неразумна и безнравственна. Она гласит:
«Я, а не ты и не он! Я один! Пошли все вон! То, что не станет моим, — пусть погибнет!» А так как «моим» может быть лишь малая толика, в зависти дремлет инстинкт убийства и разрушения.
Зависть — прежде всего скупость и алчность. Она ненасытна, как любопытство; она означает тем самым — вечную бедность, вечную заботу, вечно плохое настроение; всякую удачу она превращает в неудачу и оставляет человека бедствовать в безнадежном одиночестве. Жестокий завистник — зложелатель:

Иван Александрович Ильин - О чтении

Каждый писатель тревожится о том, как его будут читать? Поймут ли? Увидят ли то, что он хотел показать? Почувствуют ли то, что любило его сердце? И кто будет его читатель? От этого зависит так много… И прежде всего — состоится ли у него желанная, духовная встреча с теми далекими, но близкими, для которых он втайне писал свою книгу?
Дело в том, что далеко не все читающие владеют искусством чтения: глаза бегают по буквам, «из букв вечно выходит какое-нибудь слово» (Гоголь) 1 , и всякое слово что-нибудь да «значит»; слова и их значения связываются друг с другом, и читатель представляет себе что-то — «подержанное», расплывчатое, иногда непонятное, иногда приятно-мимолетное, что быстро уносится в позабытое прошлое… И это называется «чтением». Механизм без духа. Безответственная забава. «Невинное» развлечение. А на самом деле — культура верхоглядства и поток пошлости.
Такого «чтения» ни один писатель себе не желает. Таких «читателей» мы все опасаемся. Ибо настоящее чтение происходит совсем иначе и имеет совсем иной смысл…
Как возникло, как созрело написанное?
Кто-то жил, любил, страдал и наслаждался; наблюдал, думал, желал — надеялся и отчаивался. И захотелось ему поведать нам о чем-то таком, что для всех нас важно, что нам необходимо духовно увидеть, прочувствовать, продумать и усвоить. Значит — что-то значительное о чем-то важном и драгоценном. И вот он начинал отыскивать верные образы, ясно-глубокие мысли и точные слова. 2 (по слову Пушкина), и верного стиля, и верного ритма, и все для того, чтобы рассказать, не искажая, видение своего сердца… И, наконец, произведение готово. Последний просмотр строгим, зорким глазом; последние исправления — и книга отрывается, и уходит к читателю, неизвестному, далекому, может быть, — легковесно-капризному, может быть, — враждебно-придирчивому… Уходит — без него, без автора. Он выключает себя и оставляет читателя со своею книгою «наедине».

Иван Александрович Ильин - Искусство похвалы

Самое легкое — порицание; а именно: необъективное, страстное, безмерное порицание. Самое трудное — похвала; а именно: объективная похвала. Для этого человеку требуется подлинное искусство. Но не для того вовсе, чтобы говорить комплименты или тем более льстить (это было бы само по себе умение!), а для честной, искренней и объективной похвалы, которую так редко услышишь в жизни и которой так сильно недостает.
Чтобы хвалить объективно, человек фактически должен научиться дышать в стихии объективности. Он должен хорошо знать, что речь идет не о субъективной «любезности», личном «удовольствии» или собственном «наслаждении», а о реальном качестве деяния, стихотворения, сонаты и т. д. Мир полон случаев, когда добротно-совершенное людям «не по вкусу», а дурное и мелкое пользуется «большим успехом». И вот объективная похвала говорит не о субъективном «удовлетворении» или «удовольствии», а о действительно добром отношении. Совсем не похоже на: «Ах, это доставило мне большое удовольствие», скорее: «это хорошо», «значительно», «самобытно», «совершенно», возможно — «прекрасно, истинно, справедливо».
Пусть еще или уже нет аплодисментов — деяние говорит само за себя; «труд хвалит мастера», будь мастер даже еще более скромным или вовсе смиренным. Объективная похвала исходит как бы из самого деяния, а говорящий похвалу выступает лишь как представитель деяния.
Разумеется, он должен обладать известной компетентностью и силой суждения в соответствующей области. Хвалящий сапожник, который мерит всех на свой аршин, должен быть готов к расспросам о причинах его похвалы. Тогда его разоблачат по его запутанным, бессвязным, пустым речам. Впрочем, те, кого хвалят, очень редко склонны детально расспрашивать выражающего хвалу; но завистливые соперники — эти часто смотрят в корень…

Иван Александрович Ильин - Поющее сердце

21 декабря — день памяти  Ивана Александровича Ильина, известного философа, теоретика религии и культуры, публициста. Он скончался 53 года назад, в 1954-м.



Иван Александрович ИЛЬИН родился 28 марта (по старому стилю) 1883 года в дворянской семье присяжного поверенного Округа Московской судебной палаты, губернского секретаря Александра Ивановича Ильина и жены его Екатерины Юльевны Швейкерт. Жили Ильины на углу Ружейного переулка и Плющихи. Родители будущего философа были образованными, религиозными людьми и стремились дать сыну хорошее воспитание.



Учился Иван сначала пять лет в 5-ой Московской гимназии, а затем три года в 1-ой Московской гимназии, среди питомцев которой были Тихонравов, Вл. Соловьев, Милюков. По воспоминаниям одноклассника, Ильин был «светлый блондин, почти рыжий, сухопарый и длинноногий; он отлично учился… но, кроме громкого голоса и широкой непринужденной жестикуляции, он в те время как будто ничем не был замечателен. Даже товарищи его не предполагали, что его специальностью может стать и стала — философия.»2 В 1901г. он закончил гимназию с золотой медалью, получив прекрасное классическое образование, в частности знание нескольких языков: церковнославянского, латинского и греческого, французского и немецкого. 15 июля 1901 г. Ильин подал прошение ректору Московского университета о зачислении его на юридический факультет, такую возможность давал ему блестящий аттестат. В университете он получил фундаментальную подготовку по праву, которое изучал под руководством выдающегося философа-правоведа П.И. Новгородцева3.
Powered By Blogger