Опостылел чужеземный край

***

Опостылел чужеземный край,

Где тоска немая теснит грудь,

Инославный и заморский рай,

Где душою русской не вздохнуть.

Всесмешеньем полнится земля,

Вавилонским духом воссмердев;

Злая-ж, разноликая толпа,

Жаждет крови, хлеба и утех.

На бездушных вывесках горят,

Любострастья блудные огни,

Обольщая, сладко говорят:

«Здесь мечты сбываются твои!»

Бессердечный разум волей гнет,

Выю книзу в кирхах и церквях,

Веры лицемерной там налет,

И улыбка фальши на устах.

Доктринеры сочинив тома,

В «кипах» или шляпах типа «кнейч»,

Склеивши Иуду и Христа,

Дали миру новый путь – «нью-эйч».

Каждый здесь орет, кому не лень,

О свободе слова и правах;

Только их права – трухлявый пень.

Их свобода обратилась в прах.

Кичатся историей страны,

Где туземцев, истребив, долой,

Бледнолицая прислуга сатаны,

Четки мнет пархатою рукой.

Балом правит скользкий жид-банкир,

Мзду неправедно взымая и процент;

Он искусным трюком, как факир,

В пазуху сует последний цент.

Ох, нечист-же на руку делец,

Хапает чужое, как свое;

Его идол, бог – златой телец,

Древне-иудейское литье.

Извращает суд расчетливый судья,

Будучи продажный живоглот,

Так же, как и все его друзья,

Никакой наживой не пренебережет.

Здесь Фемида – вовсе без весов,

Только меч в карающей руке,

Совесть спрятав прочно, на засов,

Служит золотишку в кошельке.

Аферистов подлых всех мастей,

Здесь дороги, города кишат,

И надуть друг друга побыстрей,

Все как сумасшедшие спешат.

Если кто надует, тот – герой,

И к тому же, может быть богач...

Если же надули – то с сумой;

Будь хоть тертый жизнию калач.

Искренность и правда здесь – порок,

Слабость и чудовищный изъян;

Жирный завсегда урвет кусок,

Грязный и коварный интриган.

В поруганьи ценности семьи,

Незачем им этот матерьял...

Прямо с парты школьной и скамьи,

Рызмывают этот идеал.

Содомиты точно свора псов,

Срам выказывают миру напоказ...

Трезвых же и здравых, здесь, умов,

Заглушают криком грязных фраз.

Их искусство дрянь и пошлый хлам,

В нем порокам гимны их звучат;

В оргиях кумиры по ночам,

От кумара бесятся, мычат.

Расставляя сети простакам,

Истошно орут под скрежет струн,

И накинув на душу аркан,

Тащат в пекла огненный бурун.

Холокостом спекулирует  хасид,

Проповедуя шулхан-арух,

Он давно оставил страх и стыд,

И пригрел в себе нечистый дух.

Каменщиков вольных ордена,

Вырастают как грибы в лесу,

Те, чьих неизвестны имена,

Novus ordo seclorum несут.

Что ни день, то – новые пути...

Архитектор держит их патент;

И с его штрихом в шестерки три -

Секта. Орден. Братство. Комитет.

Сребролюбьем пропиталась чернь,

Заразившись от своих господ;

Талмудически-торгашеская цвель,

В плесень обратила этот сброд.

Разнуздали нравы их, вожди,

Те пророки, что коварно лгут;

Оплетая паутиной лжи,

В царство их антихриста ведут.

Легионы этих адских слуг,

Пропитали все народы - тьмой,

Накормили сытно ложью слух,

Чтоб в геену затащить с собой.

В тайне, за кулисами земли,

Строя ковы правде и добру,

Собирают легионы тьмы,

И ведут на Русь их, на войну.

И предателей повсюду – как собак;

Им, на правду, святость – наплевать.

А прислужникам ведь адовым, то как,

На Святую Русь не побрехать!?

Вороньем раскаркалась орда,

Кружит словно падальщиков рой,

Алчна, как гиена голодна,

Смрад ее уж чувствуешь гнилой.

Уничтожить сей последний пост,

Растоптать святыни старины,

Осквернить в нем даже и погост,

Свирипея, вздумали они.

Уж успели... Празднуя снуют,

Суетятся над ее добром,

В гроб ее живой еще суют,

Красным-красным обернув сукном. 

На посмешище для мелочных людей,

Выставив всем в мире напоказ,

Вывели враги ее детей,

С яминами вместо светлых глаз.

На ее груди свою корчму,

Мерзкий жид у церкви прилепил,

И зеленым змием в ада тьму,

Души он крестьянские губил.

Наводнив все русские концы,

Выродками папского блуда,

Латиняне скопом, точно псы,

Налетели скалясь и рыча.

Кровоточит русская земля,

Умирая на кресте простом;

Тайна беззакония сия,

В действии по прежнему своем.

На багряном звере в семь голов,

Восседает гордая жена,

Между хульных десяти рогов,

Кровью христиан упоена.

Но придет ее последний час,

Обнажат ее, и разорят,

Плоть съедят и с ветошью прикрас,

Всю в огне сожгут и распылят.

Возрыдают все купцы земли,

Их возьмет животный, дикий страх:

«Ах, погиб, погиб предмет любви,

Злато превратилось в ржавый прах».

Так пророком древним изречен,

Приговор Мардуку, наперед:

«Истребится Вил пускай мечом,

Пусть война и мор к нему придет.

От меча, что гибелью грозит,

К своему народу поскорей,

Каждый в свою землю пусть бежит,

Позабыв о ценности вещей»

Бьется сердце в реберный каркас,

Будто птица, хочет улететь,

На просторы Родины, чтоб глас,

Свой возвысить к Богу - песню спеть.

Там, в молитве, хочется душой,

Потрясенной гнетом до основ,

Сотворить уставшею рукой,

Покаянный жест беззвучных слов.

Преклонив колени низко пасть,

Хочется, прижав к своей груди,

Землю русскую, как собственную мать,

Рассказав о жизни позади.

Будет без укора ее взгляд,

Без упрека нежный, кроткий взор,

Она примет в лоно всех назад,

Даже тех, кого накрыл позор.

Будет день, в который обретет,

Всепрощенье каждый ее сын -

Он Христу на дланях принесет,

Родину, что продал за алтын.

На просторах молодых полей,

Окаймленных рощами берез,

Мне споет о счастье соловей,

И любви, которая без слез.

Улыбнется снова мне весна,

Помахав мне нежною рукой,

И не станет больше в сердце зла,

И прощу я всех больной душой.

Там я вместе с Русью буду ждать,

Свой последний час, когда умру,

Если-ж не пристанет умирать,

С ней пойду к Христовому Суду.

Коли-ж не сподоблюсь я узреть,

Как цветет моя родная Русь,

Буду ее в Боге лицезреть,

Так же, как сейчас о ней молюсь.

Потому так тщательно блюду,

Все знаменья сроков и времен,

Чтобы в Божью русскую среду,

Был я Провиденьем возвращен.

С. Шупарский

8 Марта 2011 г.

США