Александр Дугин
Угрозы для России и поиск идентичности
Для того, чтобы Россия могла занять правильную позицию в круговороте происходящих мировых событий, мы должны понять, кто мы и кто не мы, и в какой системе координат мы действуем. Это не вполне очевидно. Наше общество остается глубоко расколотым по мировоззренческому признаку. Оно смущено, растерянно, испугано, подавлено. Российское общество сегодня пребывает в тайной борьбе за альтернативные самоидентификации, за каждой из которых стоят те или иные группы влияния, те или иные пласты населения, но между которыми не существует ни идеологического, ни политического, ни мировоззренческого консенсуса. Можно провести аналогию с эпохой Петра I, когда перед Россией стоял вопрос выбора дальнейшего пути развития, и в обществе не существовало единства мнений по этому вопросу.
Я сторонник евразийского взгляда на русскую историю. Соответственно, вся система оценок Московской Руси, Петра I , романо-германского ига (так называли послепетровский период Трубецкой и Савицкий) вписывается у меня в рамки оценок классического евразийства. Исходя из этого, я более положительно отношусь, например, к советскому периоду российской истории, нежели к романовскому. Я убежден, что во времена большевистской власти было как это ни парадоксально, больше национального, московского, коренного и почвенного, нежели в романовский период.
У современной политической элиты очень много общего с мыслителями романо-германского периода. Присутствует, как и тогда, ненависть к русскому народу, который считается недоразвитым европейским народом, живущим в отсталой европейской стране. У российского общества не существует консенсуса относительно путей дальнейшего развития России. Наше общество пронизывают определенные идентификационные мифы, и часто встречаются люди, использующие в своем анализе совершенно противоположные операционные системы.
Первая модель - это самоидентификация России как некой отсталой, периферийной части западной цивилизации. Это тезис - "Россия есть недоразвитая западная страна". Одна часть таких "западников" считает, что "недоразвитость" проявляется лишь в технологических параметрах, а в остальном Россия - просто особая страна, имеющая право на самостоятельное самобытное существование. Вероятно, подобного взгляда на Россию придерживаются просвещенные патриоты во власти, к которым принадлежит и Владимир Путин. Другая часть западников убеждена в неисправимой и фатальной отсталости России, в ее тотальной правовой, культурной, интеллектуальной и идеологической недоразвитости, периферийности, маргинальности. Такой позиции придерживаются, например, Чубайс, Кох, Гайдар и др., т.н. российские атлантисты. Для людей, рассматривающих Россию как часть западной цивилизации, опасность кроется в том, что мы можем либо просто не догнать Запад, не влиться в Европу, не развиться технологически или морально, не построить гражданского общества и не создать у себя института свободного рынка (такова позиция западников-патриотов), либо вообще остаться самими собой, утонуть в самобытности, неповторимом укладе, навсегда разойдясь с Западом (с позиции западников-русофобов это-настоящая "трагедия"). Между двумя разновидностями западников есть и сходства и различия. Но и те и
другие, исходя из тезиса "Россия есть недоразвитая западная страна", определяют своих противников. К внутренним противникам относятся все те, кто препятствует вестернизации России, ее атлантизации -- "постриганию бород", ориентации на технологический прогресс, свободный рынок и гражданское общество. К внешним врагам принадлежат те люди, которые отстаивают иную систему ценностей, например, религиозные фундаменталисты. Для западников опасны все те, кто стремится тем или иным способом свернуть с западного пути развития, повести Россию по иному, альтернативному пути.
Сторонники тезиса "Россия есть недоразвитая западная страна" многочисленны в руководстве страной, среди столичной интеллигенции, столичных бизнес-элит, федеральных СМИ. Их значительно меньше в Думе, еще меньше в народе. Чем дальше от Москвы, тем ниже падает их процент во всех слоях общества, включая власть, бизнес, не говоря уже о массах. В абсолютном соотношении - это подавляющее меньшинство россиян, хотя среди федеральной элиты - особенно в исполнительной власти и СМИ - они составляют, напротив, подавляющее большинство. Это очень опасная и неприятная диспропорция, чреватая в дальнейшем серьезными социально-политическими кризисами и взрывами. Вторая позиция - это самоидентификация России как самобытной цивилизации, а, соответственно, уже не "отсталой" и не" западной", потому что общего мерила между Россией и Западом здесь нет. Россия - это страна, которая не может и не должна измерять себя "аршином общим" (Ф. Тютчев), так как у нее "особенная стать". Те, кто придерживается евразийской идентификационной позиции (сознательно или бессознательно), убеждены,что существует особая, присущая лишь русской истории и русскому обществу, система ценностей, возможно, не до конца выявленная, но интуитивно предчувствуемая славянофилами, Данилевским, Леонтьевым, которая позволяет измерять Россию по внутренней суверенной шкале. По мнению сторонников данной идентификационной модели, к которым принадлежу и я, главная опасность заключается в движении на Запад в любом вопросе: в геополитическом, культурном, экономическом, технологическом, медиакратическом. Этот патриотический лагерь также неоднороден.
В нем есть чистые националисты, озабоченные интересами только великороссов, славян с изрядной долей ксенофобии. Есть ностальгирующие по советской модели. И евразийцы. Соответственно, в указанных трех группах существует разное видение врага. Все патриоты отрицают западный вектор развития и отказываются считать Россию "недоразвитой западной страной". Но дальше картина усложняется и начинаются внутренние противоречия.
Так "узкие националисты" считают, что помимо Запада, опасность представляют также те, кто хочет в очередной раз "перерастянуть" Россию, расширить идентификацию за пределы русского этноса. Следовательно, у них есть претензии и к евразийцам и к неокоммунистам. В экстремальных случаях такие "чистые националисты" могут идти на определенный союз даже с "западниками" -- их объединяет с ними антикоммунизм.
Сторонники неосоветской версии национальной идеи считают, основное зло - капитализм, либерализм, буржуазный строй. Следовательно, к антизападной ориентации они добавляют социально-экономическое измерение. Для них капитализм - враг номер 1, тогда как для националистов и евразийцев экономический аспект является второстепенным.
Евразийцы рассматривают существующую ситуацию в особой перспективе. Их главный враг - западная цивилизация. Они обобщают все антизападные тезисы - геополитические, мировоззренческие, религиозные, исторические, культурные и социально-экономические и готовы идти на любые альянсы со всеми патриотами и державниками (как правыми, так и левыми) для спасения российской самобытности перед угрозой глобализации и атлантизма.
Евразийцы, утверждают идентичность России в широком цивилизационном смысле, где общий знаменатель подводится под разные этические, расовые, культурные и конфессиональные сектора. Все вместе они составляют уникальную евразийскую цивилизацию-Россию-Евразию. Политическим и мировоззренческим выражением этой позиции служит возглавляемое мной движение "Евразия".
Для нас, евразийцев, Запад - царство Антихриста, "проклятое место". Вся угроза для России-Евразии исходит от Запада и от проводников западнических тенденций в России. Мы против растворения России в Западной цивилизации, против пути на Запад, но в отличие от чистых националистов и неокоммунистов мы отлично понимаем, что одна Россия в условиях глобализации просто отсидеться не может. Она не может быть замкнута исключительно на себе. Мы должны на новом этапе сформулировать и предложить остальным народам альтернативный идеал, иную, не западническую, не атлантисткую, не либерал-демократическую формулу мессианства. Российская самобытность и многоукладность существовали всегда. Мы никогда не были и никогда не смогли бы стать такой полноценной западной гражданской страной, как, например, Франция. Цветущая сложность, свойственная традиционному обществу, обществу имперского типа, сохранялась у нас в самые тяжелые периоды. В России никогда не существовало универсальной модели для всех входящих в нее этносов, даже при коммунистах. Всегда сохранялись архаические пласты, сохранялось многоцветье.
Безусловно, Россия не безупречна, не идеальна в своем историческом развитии, в ней было много негативных черт. Но даже в эпоху "романо-германского ига" при попытке повсеместно в России установить антинациональную модель цивилизации, постоянно пробивались ростки самобытной русской культуры. Любопытно, что позиция официальных властей относительно народной стихии в XVIII веке была более отчужденной и жесткой, чем в XIX. Мало кто знает, что в XVIII в. наш восьмиконечный православный крест, который сейчас присутствует на всех церквах, был запрещен. Он считался символом т.н. еретической "брынской веры", как выразился один новообрядческий писатель. А в XIX веке восьмиконечный крест снова вернулся, причем тихо и постепенно, без "революции", а вместе с ним вернулись многие другие аспекты древнерусского уклада, отброшенного в конце XVII - начале XVIII веке. Древнее и глубинно народное неустанно исподволь пробивалось сквозь отчуждающие формы вестернизированных романовских элит. Поэтому следует разделять "идеальную Россию", Россию как "параллельную Родину" и ее историческое конкретное воплощение, в котором различные пласты накладывались друг на друга, проступали один сквозь другой…
Сегодня наша задача именно русскую самобытность превратить в универсальную модель культуры, в некое альтернативное атлантистскому глобализму, но по-своему тоже глобальное мировоззрение. И при наличии общего врага - атлантизма, нового мирового порядка, американоцентричной глобализации - открыто заявляющего о своих планах, намерениях, целях и методах, сделать это возможно. При абсолютной гегемонии США и примкнувшим к ним стран все остальные государства как бы автоматически становятся единым целым. Они по очереди подвергаются бомбовым ударам (вспомним югославов, иракцев, афганцев, ливийцев, не далек тот час, когда к ним присоединятся украинцы или белорусы). Не исключено, что и нас ждет подобная участь. Война в Европе идет уже давно, и она идет не по принципу "мусульманин против христианина". За всем стоит геополитика, противостояние атлантизма и евразийства. Я бывал на Балканах, там идет настоящая резня, почти как в Средневековье. Это значит помимо всего прочего, что человечество, постоянно меняясь, остается по сути тем же самым - все также важны и фундаментальны для него этнос и религия, несправедливость и жажда свободы, вера в идеал и ненависть к врагу… Важно лишь правильно определить линии фронта, друзей и врагов для каждой цивилизации, каждого народа, каждой традиции…
Я не верю в серьезность противостояния США (Запад) - ваххабизм. Мы знаем, что последняя встреча Бен Ладена с куратором ЦРУ состоялась в августа в Дубае, где он лечился. Об этом сейчас пишут все английские газеты. Но это деталь. На самом деле, так называемый "радикальный ислам" (ваххабизм, "салафизм") есть сила, созданная и постоянно накачиваемая США и направленная против Евразии, против потенциального евразийского альянса, против России, Ирана, Китая, Индии, Европы…
Наша модель предлагает на базе альтернативной глобализации налаживать между этими государствами многомерные связи и контакты. Речь не идет о попытке создания некоей унифицирующей идеологии по типу, например, советской модели.
Мы предлагаем некую фундаментальную философию многополярности, когда различие берется не в отчуждающем, а в объединяющем аспекте. То есть мы хотим отстоять свою уникальность (которая в каждом случае различна) перед лицом унификации, которая одинаково гибельна для всякого различия. Мы хотим, чтобы многомерность и многообразие культур, этносов, народов не препятствовали консолидации усилий перед общим врагом, а, наоборот, способствовали этому. Сейчас, как во время Второй мировой войны, во время других серьезных потрясений, трудно и неожиданно для многих, но все же формируется новая коалиция. - Это зреющая консолидация стран, культур, конфессий, общественных организаций, политических движений, недовольных однополярной глобализацией.
Однако неверно считать, что сегодня универсальная обобщающая антиглобалистская модель уже существует. Пока это только процесс, при этом евразийская философия обладает всеми параметрами, необходимыми для того, чтобы стать закваской такого универсального антиглобализма. К тому же, "общий враг" сплачивает и дает некие геополитические, стратегические базовые цивилизационные основы, с которыми уже можно работать. И, конечно, на первый план выходит геополитика.
Я занимаюсь этой дисциплиной 15 лет, издал учебник "Основы геополитики", показывающий, что противостояние однополярной атлантистской глобализации со стороны всех остальных субъектов международной политики имеет очень серьезную концептуальную, историческую и теоретическую базу. В определенных условиях тенденции различных стран и народов противостояния единому мировому центру силы сливаются. Мы видим, как сближаются между собой мусульмане, исповедующие традиционный ислам, и христиане восточной Церкви в борьбе против ваххабизма. Здесь очень важно сходство структуры религиозного опыта у традиций с различными догматическими принципами.
Общие интересы могут возникать и в практической материальной сфере - в области энергоресурсов, которые в современном мире ограничены. Так на уровне энергетики есть множество общих интересов между Россией и Евросоюзом. Культурные различия в данном случае не мешают стратегическому партнерству на экономической и энергетической почве. Политически и философски Европа едва ли способна освоить евразийство, да и сами основатели этого течения относились к романо-германской культуре весьма прохладно. Однако основной сближения может выступать в политике отвержение радикального либерализма (а это характерно и для социал-демократов и для правых европейских республиканцев - голлистско-аденауэровского типа), а также "экономическое или энергетическое евразийство" в сфере чисто материальных интересов.
После сентябрьских событий и начала военной операции союзников в Афганистане перед нами стоит угроза быть втянутыми в конфликт на своей территории. Теракты против США больно отозвались на Евразии. У нас есть сегодня еще возможности заключать геополитические альянсы с разными державами на разных условиях. С Ираном нас сближают региональные интересы в Средней Азии, общая стратегия в политике и экономике. С Индией - то же самое, только в Восточной Азии. С Японией - экономические и ресурсные интересы на Дальнем Востоке, общие трения с Китаем. В Европе России близки социал-демократия или французский голлизм, шире, сторонники европейской интеграции, превращения Евросоюза не только в экономическую, но и в политическую силу. В краткой перспективе и Китай может быть рассмотрен как тактический союзник России, но в долгосрочном плане выполнять серьезную евразийскую роль регионального и тем более, глобального масштаба Китай не в состоянии. Ведь внутри Китая вдали от развитой береговой зоны живет гигантская масса несчастных нищих людей, которые для пропитания копают палками в лессовых болотах мертвых птиц. Что может получить Россия от Китая, кроме изголодавшихся орд, да еще и с собственной культурой и мощной многотысячелетней практикой расовой ассимиляции чужестранцев. У нас с китайцами довольно невысокая степень геополитической комплиментарности. Поэтому, я полагаю, что для нас чрезмерное сближение с Китаем может быть даже опасным. Но, безусловно, главная опасность, для противостояния которой можно солидаризироваться даже с китайцами, - это Запад во главе с США. Если посмотреть на происходящее в мире, то в США, за кулисами демократического фасада, мы увидим четко действующий механизм, который с адской силой, независимо ни от чего, двигается к своей цели. Он резко контрастирует с улицами Нью-Йорка, по которым ходит рассыпанная, казалось бы, хаотическая толпа. Есть настоящие США, атлантистская империя зла, мировой Карфаген, наш реальный противник, а не та фундаменталистско-протестантская или, напротив, расхлябанно MTV-ишная Америка, которую мы знаем извне.
Есть некий модуль, который пронизывает все американское общество. Есть некая парадигма, в соответствии с которой принимаются все решения во властных структурах. Это "атлантистский завет", то, что они называют "manifest destiny". Это некий код sea power ("морского могущества") секретная преемственность Левиафана, морского чудовища, ведущего сквозь века и цивилизации нескончаемую войну континентов против чудовища сухопутного, против Бегемота.
Гетерогенность, разнородность, американского общества странным, даже загадочным образом совершенно не препятствует предельной консолидации и преемственности внешнеполитического курса США не взирая на трения между партиями и поколениями политиков. Меняется только фасад, основной "морской код" остается постоянным. На все случаи жизни готов конверт, с запечатанным посланием Левиафана. В критические моменты такие послания распечатываются, и становится ясно, что делать. У этого завета Левиафана есть и явные носители - таковы американские геополитики, которые предельно ясно осознают логику этого кода и транслируют ее через систему особых фондов и организаций типа CFR, "Совета по Международной Политики", где большую роль играет Збигнев Бжезинский.
У России-Евразии тоже есть аналогичный код - "код Бегемота", парадигма "сухопутной цивилизации". У нас тоже есть своя "проявленная судьба", но она радикально отлична от судьбы Запада. Цивилизационные константы явно проступают при осмыслении русской истории - причем на всех ее этапах. Но складывается впечатление, что это происходит спонтанно, бессознательно, а на субъективном уровне элиты часто уклоняются от предначертания, кидаются в крайности, стремятся сойти (или бывают сбиты) с магистрального евразийского пути.
При этом часто наше русское общество кажется извне сплоченным, а элиты при этом действуют хаотично и разрозненно. В США же наоборот - общество внешне кажется разбросанным, но элиты действуют солидарно и жестко. Вообще говоря, тип истинной элиты Америки - WASP или даже новые типы элитных афро-американцев (типа Кондолизы Райс) - имеет очень много жестко-тоталитарных черт. В определенных своих секторах либеральное общество опасно приближается к фашизму. В то время как привыкшее к авторитарности евразийское общество несет внутри себя значительную степень свободы.
Я представляю себе спектр американских фундаменталистов протестантского толка. С одной стороны, они могут быть нашими союзниками, потому что считают, что перенасыщение объема, границ планетарного контроля США несет урон американскому могуществу. Если их проект изоляционизма реализовался бы, имели бы Америку до Вудро Вильсона, Америку, возвратившуюся к доктрине Монро. Это было бы для нас настолько выгодным, что в данном контексте мы могли бы рассматривать Соединенные Штаты как наших союзников. Но, увы, влияние этих сил не распространяется дальше крайне правого крыла республиканской партии и разрозненных ячеек militia. Кроме того, религиозно-культурная база этого сектора столь отлична от всех форм евразийства, что о метафизической близости или о сходстве "культурного кода" в данном случае и речи быть не может. Да и сами эти фундаменталисты - "диспенсациалисты" - считают Евразию - "вотчиной антихриста", "страной Гога". Это у них Рональд Рейган позаимствовал свой выразительный лозунг про СССР как "империю зла". Иными словами, здесь может идти речь только о прагматическом сходстве геополитических позиций.
Обычные республиканцы, в отличие от крайних, не ставят под сомнение необходимость доминации Америки в мире. В этом они не расходятся с демократами. И у тех и у других есть общая цель, единый планетарный идеал: рыночный демократический мир под эгидой США, представляющий собой перенесение американской политико-социальной и экономической модели на всю планету - melting pot из народов, культур, религий, рас.
Спор между чистыми глобалистами (демократами) и чистыми атлантистами (республиканцы) ведется лишь о степени, формах и моделях управления миром со стороны США. Глобалисты говорят, что надо предоставить определенное право голоса и другим странам, кроме Америки. Атлантисты утверждают, что в "мировом правительстве" должны быть только американцы и что правление должно основываться в значительной степени на прямом применении силы против непокорных со стороны США и их партнеров по НАТО. Впрочем, демократы не отрицают и этого. Я начал с того, что в нашем обществе есть достаточно мощный слой, рассматривающий Россию как "недоразвитую западную страну". Есть также множество тех, кто так не считает. Самое главное, что в российском обществе нет консенсуса относительно самоидентификации самой России.
А раз так, то из этого логически вытекает неопределенность относительно характера основной угрозы, того, откуда она исходит, и как следует ей противодействовать.
Можно, наверное, сказать, что главная угроза целостности и идентичности страны присутствует сегодня внутри самого общества в виде зародыша, зачатка гражданской войны.
Наша евразийская идея состоит в противопоставлении однополярному общепланетарному глобализму под эгидой США альтернативной модели глобализации - многополярной или региональной глобализации. Наличие общего врага сплачивает самых разнообразных участников этого альтернативного проекта, дает некие геополитические, стратегические, базовые, цивилизационные основы, с которыми уже можно работать. Евразийство предлагает свой интегрирующий проект и внутри страны. Пожалуй, это единственный путь реального объединения различных общественных сил России вокруг наиболее общей и приемлемой формы Национальной Идеи. Евразийство есть гарант безопасности нашего общества и в стратегическом, и в цивилизационном, и в политическом смысле.
Автор:
- Дугин Александр Гельевич
- Известный философ, геополитик, сакральный географ, публицист. Лидер движения «Евразия». Автор «Основ геополитики», «Консервативной революции», «Тамплиеров пролетариата», «Мистерий Евразии», «Русской вещи» и др.
Смотрите тему:
Комментариев нет:
Отправить комментарий