По лабиринтам чувственных иллюзий,
В сокрытом взору хаосе страстей,
Промеж души мистических диффузий,
Блуждает ум ища изысканных сластей.
В полоне обольстительных желаний,
В них вожделенной увлекаючись мечтой,
Из сладострастных состоящей тканей,
Находит мнимый для себя покой.
Он раб сиюминутных наслаждений,
И за химерою влачится как глупец,
Которая ему предмет для восхищений,
Которая есть грез его венец.
Живет влеченьем столь ненастоящим,
К поддельным и фальшивым именам,
Со взглядом по поверхности скользящим,
Что свято верит в это чувство сам.
Когда же беспощадная реальность,
Вернет его в жестокой яви мир,
То гордость, речи желчь и тривиальность,
В нем злобой зазвучит заместо лир.
Во гневе захлебнется горькою обидой,
И будет сердцем уязвленным утопать,
Но между этой Сциллой и Харибдой,
Он гордо, к помощи не станет призывать...
Он так погибнул бы наверное напрасно,
Когда-б не воля, и не совесть поспеша,
Когда-б не дух вступаясь силой властной,
Не запретил бы раздражением дышать.
Ум и теперь еще в плену противоречий,
Все очевидное не ясно до сих пор;
И мысль, то сложит, то расправит плечи;
То вспыхнет, то потухнет пылкий взор.
Но брезжит знак спасительной Авроры,
В пределах духа, сердца и ума;
И разобщенные замирит их просторы,
Любовь божественным сиянием сама.
И лишь тогда предметов очевидность,
Душе откроется изъязвленной, больной,
Когда она восславив справедливость,
В святой гармонии примирится с собой.
С. Шупарский
29 Ноября 2011 г.
США
В сокрытом взору хаосе страстей,
Промеж души мистических диффузий,
Блуждает ум ища изысканных сластей.
В полоне обольстительных желаний,
В них вожделенной увлекаючись мечтой,
Из сладострастных состоящей тканей,
Находит мнимый для себя покой.
Он раб сиюминутных наслаждений,
И за химерою влачится как глупец,
Которая ему предмет для восхищений,
Которая есть грез его венец.
Живет влеченьем столь ненастоящим,
К поддельным и фальшивым именам,
Со взглядом по поверхности скользящим,
Что свято верит в это чувство сам.
Когда же беспощадная реальность,
Вернет его в жестокой яви мир,
То гордость, речи желчь и тривиальность,
В нем злобой зазвучит заместо лир.
Во гневе захлебнется горькою обидой,
И будет сердцем уязвленным утопать,
Но между этой Сциллой и Харибдой,
Он гордо, к помощи не станет призывать...
Он так погибнул бы наверное напрасно,
Когда-б не воля, и не совесть поспеша,
Когда-б не дух вступаясь силой властной,
Не запретил бы раздражением дышать.
Ум и теперь еще в плену противоречий,
Все очевидное не ясно до сих пор;
И мысль, то сложит, то расправит плечи;
То вспыхнет, то потухнет пылкий взор.
Но брезжит знак спасительной Авроры,
В пределах духа, сердца и ума;
И разобщенные замирит их просторы,
Любовь божественным сиянием сама.
И лишь тогда предметов очевидность,
Душе откроется изъязвленной, больной,
Когда она восславив справедливость,
В святой гармонии примирится с собой.
С. Шупарский
29 Ноября 2011 г.
США
Комментариев нет:
Отправить комментарий