Нет у революции конца - Михаил Леонтьев

Главный вопрос для понимания того, что происходит в Египте, а соответственно, что дальше будет происходить во всем этом весьма значительном регионе: что это — революция в действительном смысле слова или нет? Несмотря на видимые признаки «цветочности», похоже, это все-таки настоящая революция. Тот редкий момент в политике, когда пресловутый «народ» действительно становится субъектом истории. В отличие от «цветочных» проектов, где технологично сконструированное меньшинство создает видимость массовидности, а марионеточная власть вынуждена запрашивать у внешнего куратора разрешение на сопротивление этому меньшинству, которого куратор, как ни удивительно, не дает. Настоящая революция ни у кого ничего не спрашивает, потому что движется изнутри и своего движения сама контролировать не может никак и остановиться в некоей специально для нее обозначенной точке не может. Собственно, именно поэтому она и «пожирает своих детей».
Если то, что происходит в Египте, революция, то судьбоносный вопрос прогрессивного человечества — установится ли в Египте демократия или победят страшные радикалы — смешон. Как смешны египетские Керенские, рекрутируемые американцами из своего кадрового резерва. Ни одна революция никогда не приводила к демократии, а исключительно к зверской диктатуре. Кстати, Американская революция, которую можно было бы принять за контраргумент, — доказательство от обратного.

Процент наделенных правом голоса в токвилевской Америке — это примерно 10 от взрослого населения. Это цензовая демократия, имеющая больше сходства с Древним Римом, чем с тем, что нынешние либералы считают демократией. Кстати, о том, что они считают демократией. Стандартный набор институтов — разделение властей, избирательные процедуры и т. д. — ничего общего не имеют с народоправством. По своему исходному смыслу демократия — это когда подавляющее большинство населения не чувствует себя хронически обманутым после каждых выборов. Напомним, исторически способ обеспечить лояльный и конструктивный электорат — жесткий избирательный ценз. В отсутствие ценза его роль с тем или иным успехом заменялась манипулированием массовым сознанием. Высшей формой такого манипулирования в эпоху модерна были коммунизм и фашизм, которые, безусловно, нуждались в массовой поддержке и, собственно, на нее опирались. Постмодернистская западная демократия справилась с этой задачей как бы окончательно (отсюда, кстати, и все рассуждения на тему о «конце истории»). Она просто удаляет электорат из реальной политики. Население в этом случае не чувствует ничего, поскольку оно занято потреблением благ, материальных и нематериальных. В качестве одного из последних ему и предлагается бессмысленная, но увлекательная и состязательная, избирательная процедура. Страны третьего мира лишены такой возможности, поскольку не обладают необходимым количеством благ, чтобы предложить их многочисленному населению. В третьем мире прозападные квазилиберальные режимы обречены быть в той или иной степени диктатурой вроде мубараковского Египта.

Из этого следует, что согласие Запада на революцию в Египте (если вынести за скобки простое безумие) — это декларация того, что Западу, то есть Америке, Ближний Восток больше не нужен. Потому что уход из Египта — это в конечном итоге уход из арабского мира. Такой уход, безу¬словно, лучше обставить с размахом, капитально подпалив этот взрывоопасный регион. На самом деле с ростом собственной (сланцевой) добычи углеводородов Америка уже сейчас не нуждается в ближневосточном газе, а скоро не будет нуждаться и в нефти. Означает ли такой уход поражение для Америки? Для нынешней администрации, безусловно, да. Но она для того создана — эта администрация, — чтобы слить на нее ответственность за все поражения внутренние и внешние, связанные с нынешним глобальным кризисом. Однако это никак не является поражением для самой Америки. Посткризисная Америка больше всего будет нуждаться в списании своей громоздкой и обременительной мировой империи. И огромной политической военной и финансовой ответственности, с нею связанной. Египетская революция и необыкновенно легкий отказ США от поддержки своих сателлитов — это шажок в правильном направлении. Америка будет уходить «в себя», и это единственная и реальная возможность выйти из нынешнего кризиса целой и невредимой. Вопрос, что тогда будет делать брошенная Америкой клиентела?

Автор: Михаил ЛЕОНТЬЕВ, главный редактор