Родина и мы.
Отъ этой мысли все становится безпросвѣтнымъ: какъ если бы навсегда зашло солнце, навсегда угасъ дневной свѣтъ, навсегда исчезли краски дня... и никогда больше не увижу я цвѣтовъ и голубого неба... Какъ если бы я ослѣпъ; или — нѣкій голосъ грозно сказалъ бы мнѣ: «больше не будетъ радостей въ твоей жизни; въ томленіи увянешь ты, всѣмъ чужой и никому ненужный»...
Кто изъ насъ, изгнанниковъ, не осязалъ въ себѣ этой мысли, не слышалъ этого голоса? Кто не содрогался отъ нихъ?.
Но не бойтесь этого голоса и этого страха! Дайте имъ состояться, откройте имъ душу. Не страшитесь той пустоты и темноты, которыя прозіяютъ въ вашей душѣ. Смѣло и спокойно смотрите въ эту темноту и пустоту. И скоро въ нихъ забрежжетъ н о в ы й с в ѣ т ъ, свѣтъ новой, п о д л и н н о й л ю б в и к ъ р о д и н ѣ, к ъ т о й р о д и н ѣ, к о т о р у ю н и к т о и н и к о г д а н е с м о ж е т ъ у в а с ъ о т н я т ь. И тогда вы впервые многое поймете и многое вамъ откроется. И ваше изгнанничество перестанетъ быть пассивнымъ состояніемъ; оно станетъ д ѣ й с т в і е м ъ и п о д в и г о м ъ; и свѣтъ не погаснетъ уже никогда.
Я помню, какъ осенью 1922 года, въ Москвѣ, когда «вѣчное изгнаніе подъ страхомъ разстрѣла» было уже объявлено мнѣ и оставались однѣ формальности, ко мнѣ пришелъ проститься одинъ изъ пріятелей и произнесъ мнѣ надгробное слово: «Вы», говорилъ онъ, «конченый человѣкъ; вы неизбѣжно оторветесь отъ Россіи и погибнете... Что вы безъ родины? что вы можете безъ нея сказать или сдѣлать? Уже черезъ нѣсколько мѣсяцевъ вы не будете понимать того, что здѣсь совершается, а черезъ годъ вы будете совсѣмъ чужды Россіи и ненужны ей... Изсякнутъ ваши духовные родники... И вы станете несчастнымъ, безплоднымъ, изверженнымъ эмигрантомъ!..»
Я слушалъ и не возражалъ ему: онъ не видѣлъ дальше «пустоты и темноты»; онъ думалъ, что родина исчерпывается м ѣ с т о п р е б ы в а н і е м ъ и с о в м ѣ с т н ы м ъ б ы т о м ъ; его патріотизмъ питался повседневностью; его любовь нуждалась въ ежедневномъ подогрѣваніи; «русскость» его души была не изначальной, а привитой; онъ видѣлъ Россію не изъ ея священныхъ корней; и судилъ обо мнѣ по себѣ. И, зная это, я не надѣялся поколебать его въ прощальной бесѣдѣ...
Мы, русскіе, мы, бѣлые, всѣ мы, вынужденно оторвавшіеся отъ нашей родной земли, — мы не оторвались отъ нашей р о д и н ы, и слава Богу, никогда не сможемъ оторваться отъ нея. Всмотритесь и вслушайтесь въ «пустоту» нашей тоски и въ «темноту» нашей скорби: вѣдь мы сами — ж и в ы е к у с к и нашей Россіи; вѣдь это ея кровь тоскуетъ въ насъ и скорбитъ; вѣдь это ея духъ молится въ насъ, и поетъ, и думаетъ, и мечтаетъ о возрожденіи, и ненавидитъ ея враговъ. Почувствуйте это: о н а в ъ н а с ъ, она всегда с ъ н а м и; мы слѣплены изъ ея тѣлеснаго и духовнаго матеріала; и она н е м о ж е т ъ оторваться отъ насъ, такъ же, какъ мы н е м о ж е м ъ оторваться отъ нея. И куда бы ни забросила насъ судьба въ нашемъ лицѣ дышетъ, и молится, и поетъ, и пляшетъ, и любитъ стихія нашей родины. И когда мы говоримъ, просто г о в о р и м ъ, произносимъ русскія слова, развъ это не е я дивный языкъ (о, какой несравненный!) благовѣстить о н е й и намъ, и другимъ народамъ?..
Какіе человѣческіе законы, какіе бытовые уклады могутъ оторвать меня отъ моей родины, когда я, можетъ быть, самый послѣдній изъ ея сыновъ, с о т к а н ъ и з ъ н е я, и измѣнить это могъ бы только тотъ, кто переплавилъ бы всего меня заново? «Эмиграція», «изгнаніе» мѣняютъ наше мѣстопребываніе и, можетъ быть, нашъ бытъ; но они безсильны измѣнить с о с т а в ъ, и с т р о е н і е, и р и т м ъ моего тѣла и моего духа. Посмотрите, какъ мы, русскіе, узнаемъ другъ друга по походкѣ, выраженію лица, по произношенію, по улыбкѣ, по манерѣ одѣваться, — всюду, и въ горахъ Тироля, и въ Нью-Іоркѣ, и на аванпостахъ африканской арміи. Всѣ чувства наши обострились въ изгнаніи для всего, что н а ш е. Ширью, легкостью, простотою, искренностью, добротою, глубиною чувства, мечтательностью, даровитостью, темпераментомъ надѣлила насъ Россія, — и все это слагаетъ особый ароматъ бытія и быта... И намъ слава Богу, никогда не утратить этого!..
За «пустотою» и «темнотою», тамъ, глубже въ каждомъ изъ насъ скрыто нѣкое сокровище, свѣтящійся кладъ русскаго національнаго д у х о в н а г о о п ы т а — религіознаго, и нравственнаго, и художественнаго, и государственнаго. Убѣдитесь въ этомъ, воззовите туда голосомъ скорби и внимайте отвѣту. Подумайте про себя, изъ глубины, сосредоточенно, молча: «свѣтлая заутреня»; «всенощная»; «панихида»; «Сергій»; «Гермогенъ»; «Кремль»; «Куликово Поле»; «Пожарскій»; «Кіевъ»; «Москва»; «Петръ»; «Пушкинъ»; «Гоголь»; «Достоевскій»; «наша пѣсня»; «наша армія»; «наши монастыри»; «Оптина Пустынь»; «коронованіе», — — — и никогда послѣ этого не говорите и не воображайте, что вы «оторвались» отъ родины...
О т ъ р о д и н ы о т о р в а т ь с я н е л ь з я! Можно жить на свѣтѣ, не найдя своей родины: мало ли ихъ безродныхъ теперь; всюду они мутятъ, желая привить другимъ свое убожество. Но кто разъ и м ѣ л ъ ее, тотъ н и к о г д а е я н е п о т е р я е т ъ, развѣ только самъ предастъ ее и не посмѣетъ покаянно вернуться къ ней... А намъ всѣмъ родина дала уже, д а л а р а з ъ н а в с е г д а, — неумирающее и неистощающееся богатство, въ насъ самихъ укрытое, всюду насъ сопровождающее, даръ навѣки...
Конечно, это вѣрно: чтó я безъ моей родины, которая э т о создала и э т о дала мнѣ навѣки? Да, но развѣ какое бы то ни было изгнаніе можетъ отнять это у меня? Развѣ эти алтари не живутъ в о м н ѣ с а м о м ъ и я не могу въ любой моментъ обратить къ нимъ мою любовь, и мою гордость, и мою благодарность, и мою молитву? И какая «денаціонализація» страшна мнѣ и моимъ дѣтямъ, если я постоянно — трепетомъ моего сердца и огнемъ моей воли — молюсь у этихъ алтарей и учу тому же моихъ дѣтей?
Но тогда гдѣ же «пустота» и «темнота»? Да, я оторванъ отъ родной з е м л и; но н е о т ъ д у х а, и н е о т ъ ж и з н и, и н е о т ъ с в я т ы н ь моей родины; и ничто, и никогда не оторветъ меня отъ нихъ!..
И вотъ, смотрите: «состояніе» изгнанничества становится з а д а н і е м ъ, д ѣ й с т в і е м ъ и п о д в и г о м ъ. Мы должны найти въ себѣ, углубить и укрѣпить свою русскую природу, свою «русскость», такъ, чтобы черезъ «пустоту» и «темноту» видимаго и мнимаго «отрыва» отъ Россіи засіялъ свѣтъ п о д л и н н а г о е д и н е н і я и г л у б и н н а г о е д и н с т в а с ъ н е ю. Мы оторваны отъ родной з е м л и именно для того, чтобы н а й т и в ъ с е б ѣ с а м и х ъ р о д н о й д у х ъ, тотъ духъ, который строилъ Россію отъ Ѳеодосія Печерскаго и Владиміра Мономаха до Оптиной Пустыни и Бѣлой Арміи. И родная земля вернется намъ только тогда, когда огонь этого духа загорится и въ насъ, и въ оставшихся т а м ъ братьяхъ нашихъ; загорится — и вернетъ намъ нашу землю, и нашъ бытъ, и нашу государственность...
Гдѣ-то въ мудромъ рѣшеніи Божіемъ установлено такъ, что человѣкъ н а х о д и т ъ черезъ у т р а т у, прозрѣваетъ въ разлукѣ, крѣпнетъ въ лишеніяхъ, закаляется въ страданіи...
Кара ли это? Возмездіе ли?
Не милость ли? Не помощь ли?
Когда же, когда возрасталъ и окрылялся человѣкъ въ легкихъ, дешевыхъ, слишкомъ человѣческихъ утѣхахъ?
И развѣ не на сильнаго и не на любимаго возлагается болѣе тяжкій крестъ?
Намъ задано обрѣсти родину черезъ утрату ея; увидѣть ея подлинный, прекрасный ликъ въ разлукѣ; окрѣпнуть и закалиться въ изгнаніи; и подготовить свою волю и свое разумѣніе къ новому строительству нашей Россіи.
Вѣрьте: кому дано п р и з в а н і е, тому данъ и о б ѣ т ъ.
Окиньте же умственнымъ взоромъ пути нашей общей бѣлой борьбы и каждый — свою личную судьбу; и постигните — и наше призваніе, и тотъ обѣтъ, который таинственно скрытъ за призывомъ... Обѣтъ возврата и возрожденія.
И нынѣ заявляемъ, пусть слышатъ и друзья, и враги:
Но для этого мы, бѣлые, должны прежде всего соблюсти с в о й д у х ъ и с а м и х ъ с е б я.
Я не говорю: «себя» и «свой духъ»; а въ обратномъ порядкѣ: д у х ъ и с е б я. Потому что духъ важнѣе соблюсти, чѣмъ личную жизнь.
Тотъ, кто сберегъ свою жизнь, но не соблюлъ духа — тотъ не борецъ и не строитель родины. Что ему русская Армія? Что онъ Россіи? Съ чѣмъ вступитъ онъ въ грядущій орденъ? Какую понесетъ и передастъ традицію?
Нѣтъ, наша задача н е въ томъ, чтобы пережить этотъ трудный періодъ в о ч т о б ы т о н и с т а л о: это значило бы все продешевить, растерять и погубить. Но въ томъ, чтобы пережить этотъ періодъ, о с т а в ш и с ь б ѣ л ы м и, сохранивъ бѣлый духъ, духъ чести, служенія и вѣрности.
Мы должны соблюсти, во-первыхъ, д у х ъ ч е с т и, ибо Р о с с і я п о г и б л а о т ъ б е з ч е с т і я и возродится только черезъ честь.
Я разумѣю прежде всего общечеловѣческую честь — ж и в о е ч у в с т в о с о б с т в е н н а г о д о с т о и н с т в а; уваженіе къ себѣ и къ своимъ алтарямъ; отвращеніе ко всяческой кривизнѣ; прямоту характера, слова и поступка; имущественную честность. Я разумѣю, далѣе, в о и н с к у ю ч е с т ь — достоинство солдата; уваженіе къ воинскому званію и призванію; живое осязаніе той благой цѣли, для которой воину данъ мечъ; культъ воинской доблести и славы. Я разумѣю, наконецъ, государственную честь — достоинство русскаго гражданина, неотдѣлимое отъ достоинства Россіи; уваженіе къ исторической государственности, строившей нашу чудесную родину; живое осязаніе самого себя въ единствѣ со своей родиной; памятованіе о томъ, что мы — ея аванпостъ и что по насъ — судятъ о ней.
Мы должны соблюсти въ себѣ, во-вторыхъ, духъ служенія, ибо Р о с с і я п о г и б л а о т ъ б е з р а з л и ч і я и с в о е к о р ы с т і я и возродится только черезъ служеніе.
Я разумѣю тотъ духъ патріотической преданности, который подчиняетъ всѣ личныя и классовыя цѣли — благу родины; я разумѣю р ы ц а р с т в е н н ы й д у х ъ безкорыстія свободной жертвенности, добровольнаго подчиненія, дисциплины и безстрашія; я разумѣю то состояніе души, когда любовь родитъ сильную и неподкупную волю, воля ведетъ къ поступку, а поступокъ строитъ родину; когда чувство долга становится второй природой, а вѣра въ свое призваніе ведетъ къ подвигу.
Мы должны соблюсти въ себѣ, въ третьихъ, д у х ъ в ѣ р н о с т и, ибо Р о с с і я п о г и б л а о т ъ д у ш е в н о й с м у т ы, д в о е д у ш і я и п р е д а т е л ь с т в а и возродится только черезъ вѣрность.
Вѣрнымъ можетъ быть только тотъ, кто чему нибудь р е л и г і о з н о - п р е д а н ъ; кто въ чемъ нибудь безусловно и окончительно убѣжденъ; кто испытывалъ нѣчто съ полной о ч е в и д н о с т ь ю, такъ, что душа его становится о д е р ж и м а тѣмъ, что ему очевидно. У человѣка безидейнаго и безвѣрнаго нѣтъ и вѣрности; въ немъ все неясно, сбивчиво, смутно, — въ немъ смута и шатаніе, и поступки его всегда наканунѣ предательства.
Безчестіе, своекорыстіе и смута, — безрелигіозность и безхарактерность, — погубили Россію; и возродится она ч е с т ь ю, с л у ж е н і е м ъ и в ѣ р н о с т ь ю. Эти три великія основы русскаго православнаго правосознанія съ самаго начала создали, спаяли и укрѣпили Бѣлую Армію; ими она жила, за нихъ боролась, ими побѣждала. Благодаря имъ и черезъ нихъ она непобѣдима, ибо они слагаютъ вмѣстѣ тотъ духъ, тотъ воздухъ, которымъ будетъ дышать и жить возрождающаяся и возрожденная Россія. Это есть какъ бы та «живая вода», которою должно быть вспрыснуто «мертвое тѣло» нашей родины...
И какой бы «строй» ни установился въ Россіи послѣ перелома, какіе бы люди ни оказались «во главѣ», какія бы «программы» ни восторжествовали, — Россія будетъ существовать, рости и цвѣсти только тогда, если въ ней воцарится духъ чести, служенія и вѣрности; ибо духъ безчестія, жадности и предательства поведетъ ее опять по путямъ революціи, распада, «передѣловъ», «соціализма» и «интернаціонализма», — по путямъ позора и безсилія. Мудрые понимали это и раньше; нынѣ разумѣютъ это всѣ, въ комъ живо непристрастное разумѣніе. Для насъ же, бѣлыхъ, — это а к с і о м а.
И еще въ одномъ мы можемъ быть увѣрены: если въ Россіи возобладаетъ духъ ч е с т и, с л у ж е н і я и в ѣ р н о с т и, то она станетъ м о н а р х і е й. Ибо этотъ духъ, — духъ единенія, достоинства, дисциплины, порядка, честности и вѣрности, — породитъ с и л ь н у ю, з а к о н н у ю, н е с м ѣ н я е м у ю, с в е р х к л а с с о в у ю, н а ц і о н а л ь н у ю в л а с т ь, с в о б о д н о и д о в ѣ р ч и в о л ю б и м у ю н а р о д о м ъ и в о с п и т ы в а ю щ у ю е г о ч е р е з ъ ч е с т ь к ъ с в о б о д ѣ и ч е р е з ъ с о б с т в е н н о с т ь к ъ т р у д у.
Соблюсти этотъ духъ значитъ для насъ соблюсти вѣрность тѣмъ знаменамъ, которыя мы развернули восемь лѣтъ тому назадъ, — одни на югѣ, другіе въ Сибири и на сѣверѣ, третьи въ Москвѣ, — и которыя мы привезли съ собой на чужбину; это значитъ соблюсти духъ Бѣлой Арміи, — одно изъ лучшихъ достояній и наслѣдій русской духовной культуры.
Именно объ э т о м ъ говорю я: э т о важнѣе соблюсти, чѣмъ личную жизнь; ибо тотъ, кто умеръ бѣлымъ — продолжаетъ служить Россіи и въ смерти, самой смертью своею; а тотъ, кто отрекся отъ этого духа и этого дѣла, тотъ будетъ доживать свою жизнь или служителемъ безчестія и предательства, или потатчикомъ жадности и разложенія.
Наша задача въ томъ, чтобы несмотря ни на что остаться у бѣлаго знамени; чтобы остаться бѣлыми, не становясь ни черными, ни желтыми, ни красными.
Ни ч е р н ы м и: тѣми, кто тянутъ направо во имя личныхъ, групповыхъ или класовыхъ интересовъ; кто хотѣлъ бы принести русскому простому народу — месть, темноту и покорность; кто думаетъ строить государство на мертвой буквѣ и пустой формѣ; кто мечтаетъ о политической и соціально-имущественной реставраціи и готовъ идти «хоть съ чертомъ» (т. е. въ соглашеніи съ большевиками, если бы они того захотѣли) противъ революціи.
Однако намъ нельзя забывать и о грани между нами и ж е л т ы м и: тѣми, кто долго подготовлялъ революціонное крушеніе Россіи, и, въ 1917 году, ставъ у власти, обезпечилъ побѣду коммунистамъ; кто предалъ на растерзаніе русское офицерство; кто на югѣ «подготовлялъ террористическіе акты противъ вождей бѣлаго движенія» [1]; кто преслѣдовалъ наше Галлиполи голодомъ, пропагандой, инсинуаціей и клеветой; кто ничего не понялъ и ничему не научился, и нынѣ желалъ бы заразить насъ своимъ непротивленчествомъ, соглашательствомъ и всяческимъ полубезчестіемъ.
И въ то же время намъ надо всегда помнить, что главная бѣда въ к р а с н ы х ъ: въ тѣхъ, для кого покоренная Россія не отечество, а лишь плацдармъ міровой революціи; въ тѣхъ, кто разжегъ и в о з г л а в и л ъ с о б о ю духъ безчестія, предательства и жадности, кто поработилъ вашу родину, разорилъ ея богатства, перебилъ и замучилъ ея образованные кадры и донынѣ развращаетъ и губитъ нашъ, по дѣтски довѣрчивый и неуравновѣшенный, простой народъ. Надо постоянно помнить о томъ, что такое сознательно-обдуманное, организованное и нестыдящееся выступленіе зло — м і р ъ в и д и т ъ в п е р в ы е и что силою историческихъ судебъ Бѣлая Армія стала основоположникомъ и піонеромъ борьбы съ этимъ невиданнымъ зломъ.
Пять лѣтъ прожилъ я въ Москвѣ при большевикахъ: я видѣлъ ихъ работу, я изучилъ ихъ пріемы и систему, я участвовалъ въ борьбѣ съ ними и многое испыталъ на себѣ. Свидѣтельствую: это растлители души и духа, безбожные, безстыдные, жадные, лживые и жестокіе властолюбцы. Колеблющійся и двоящійся въ отношеніи къ нимъ — самъ зараженъ и х ъ болѣзнью; договаривающійся съ ними — договаривается съ діаволомъ: онъ будетъ преданъ, оболганъ и погубленъ. Да избавитъ Господь отъ нихъ нашу родину! Да оградитъ Онъ отъ этого позора и отъ этой муки остальное человѣчество!...
Бѣлая Армія была п р а в а, поднявъ на нихъ свой мечъ и двинувъ противъ нихъ свое знамя, — права предъ лицомъ Божіимъ. И эта правота, какъ всякая истинная правота измѣряется мѣриломъ ж и з н и и с м е р т и: лучше умереть и мнѣ, и моимъ дѣтямъ, чѣмъ принять красный флагъ за свое знамя и предаться красному соблазну, какъ якобы «благому дѣлу». Л у ч ш е н е ж и т ь, ч ѣ м ъ с т а т ь к р а с н ы м ъ. Лучше медленно умирать въ болѣзняхъ и голодѣ, чѣмъ принять это зло за добро и отдать свои силы этому злу. И если бы дѣло обстояло такъ, что мы были бы вынуждены выбирать между большевизмомъ и смертью, то естественно было бы предпочесть смерть; но не смерть самоубійцы, а смерть борца, съ самаго начала открыто предпочтенную бѣлыми.
Намъ всѣмъ надлежитъ измѣрять в ѣ р н о с т ь нашей ж и з н и и с и л у нашей п р е д а н н о с т и — перспективою близкой смерти борца: Стоитъ ли жить тѣмъ, чѣмъ я живу? — стоитъ, если за это стоитъ умереть... Преданъ ли я тому, чему я служу? — преданъ, если я способенъ и готовъ умереть за это дѣло. А если мнѣ будетъ «грозить» не смерть героя въ бою, а медленное, незамѣтное умираніе отъ лишеній, голода и болѣзней, — пойду ли я на безчестіе, униженіе и предательство? — не пойду, если родина во мнѣ и со мною; а если пойду, то это значитъ, что я заблудился въ «пустотѣ» и «темнотѣ» и не нашель въ себѣ алтаря моей родины.
Неправы тѣ изъ насъ, кто не провѣряетъ себя такими вопросами, кто уклоняется отъ такого смотра и ревизіи; ибо онъ рискуетъ медленно и незамѣтно опуститься ниже уровня нашей борьбы, онъ рискуетъ потерять необходимую для нея спартанскую выдержку и закаленность.
Не отъ нашего выбора зависѣло стать современниками великаго крушенія Россіи и великой міровой борьбы; не мы повинны въ томъ, что злодѣйство создало это крушеніе и распаляетъ эту борьбу; не мы насильники и не мы ищемъ гибели и крови. Историческая сила вещей вложила намъ въ руку мечъ и мы взяли его, слѣдуя зову чести, служенія и вѣрности. Исторія обернулась къ намъ своимъ т р а г и ч е с к и м ъ ликомъ; она поставила насъ свидѣтелями не идилліи и не эпоса, а т р а г е д і и, и намъ оставалось только выйти изъ состоянія зрителей, и стать участкиками этой трагедіи. Могли ли мы, должны ли мы были уклониться отъ этого? С м ѣ л и ли мы отвернуться отъ этой трагедіи и не принять этого меча? Спросимъ объ этомъ въ сотый, въ тысячный разъ нашу любовь къ Россіи, нашу р у с с к у ю ч е с т ь и р у с с к у ю в ѣ р н о с т ь. И въ сотый, и въ тысячный разъ насладимся тѣмъ благодатнымъ успокоеніемъ и равновѣсіемъ, который дается ч у в с т в о м ъ д у х о в н о й п р а в о т ы.
Намъ надо понять и помнить, что неисповѣдимые пути Божіи поставили насъ участниками небывалой по остротѣ и по размаху міровой борьбы. Намъ надо исторически расширить и углубить нашъ горизонтъ, чтобы увидѣть правоту и отвѣтственность нашей позиціи, — нашего поста; и чтобы, усвоивъ его почетность и его трудность, держать из надлежащей высотѣ ч и с т о т у н а ш и х ъ р ѣ ш е н і й и с и л у н а ш е г о х а р а к т е р а. Намъ надо всегда помнить, что мы, — независимо отъ того, понимаютъ это другіе или не понимаютъ, — что мы волею судебъ оказались а в а н г а р д о м ъ м і р о в о й б о р ь б ы и что каждый изъ насъ долженъ быть на высотѣ этой борьбы и ея цѣлей.
Да, нужно время и нужны испытанія для того, чтобы другіе народы постигли то, что намъ ясно уже восемь лѣтъ, — постигли, и ужаснулись; чтобы они сдѣлали тѣ усилія и приняли тѣ рѣшенія, которыя созрѣли и состоялись въ нашихъ душахъ восемь лѣтъ тому назадъ. Но смотрите: время уже идетъ и испытанія уже приходятъ и научаютъ; предчувствія уже превращаются въ тревогу, тревога уже пробуждаетъ разумѣніе и вызываетъ волевыя рѣшенія. Смотрите, какъ сложились патріотическія силы въ Венгріи, Италіи, Испаніи и Болгаріи, какъ движеніе, подобное нашему, назрѣваетъ и организуется въ Англіи, во Франціи и въ Германіи. Это не значитъ, что все и всюду на высотѣ, что спасеніе найдено, что нѣтъ ошибокъ, что не будетъ потрясеній и крови; но это значитъ, что дѣло, начатое нами въ 1917 году и путь, избранный тогда нашими вождями, — есть дѣло о б щ е ч е л о в ѣ ч е с к о е, и путь, к л а с с и ч е с к і й въ своей необходимости и правотѣ. Народы или пойдутъ этимъ путемъ, или погибнутъ.
Мы не знаемъ сроковъ и не можемъ предвидѣть событія. Но близится часъ, когда народы поймутъ, что въ избавленіи и возрожденіи Россіи они всѣ заинтересованы до конца; что въ этомъ они всѣ заинтересованы п о р о з н ь и с о о б щ а, что они въ этомъ с о л и д а р н ы; что здоровая и самобытная національная Россія н е о б х о д и м а м і р у... И тогда придетъ часъ обнаруженія нашей правоты, часъ увѣнчанія нашего дѣла. Тогда многое поймется, многое будетъ духовно признано, многое утвердится государственно и совершится исторически.
Къ этому часу мы должны быть духовно готовы и сильны. Соблюсти себя къ этому часу есть наше основное п а т р і о т и ч е с к о е з а д а н і е; и тотъ, кто нынѣ работаетъ въ этомъ направленіи, дѣлаетъ свое г л а в н о е ж и з н е н н о е д ѣ л о.
Скитаясь здѣсь, заграницей; работая то въ конторѣ, то въ шахтѣ, то на заводѣ, то на туземной службѣ, еле прокармливаясь, недоѣдая и болѣя, но с о б л ю д а я б ѣ л ы й д у х ъ, — мы этимъ, о д н и м ъ э т и м ъ уже блюдемъ и строимъ нашу Россію. Бѣдствующій изгнанникъ, живой духомъ, — однимъ тѣмъ, что онъ живъ духомъ, уже служитъ Россіи драгоцѣнную незамѣнимую службу. Ибо онъ самъ — живой кусокъ Россіи, ея хранилище, ея драгоцѣнный óрганъ. Или иначе: онъ какъ бы ея оружіе, временно сложенное ею въ арсеналъ. Роптать ли намъ на нашу родину за то, что она, погибая, не нашла для насъ лучшаго арсенала, чѣмъ изгнаніе? Блюдите же въ себѣ, въ своемъ лицѣ — это оружіе, чтобы оно не заржавѣло; ибо заржавѣвшее оружіе никому не нужно. Не нужно и Россіи.
Берегите свои с и л ы; не тратьте ихъ зря. Если е с т ь выборъ, то выбирайте трудъ хотя бы и скучный, но не грозящій жизни. Помните, что жизнь к а ж д а г о бѣлаго драгоцѣнна для родины; что к а ж д ы й изъ васъ н е з а м ѣ н и м ъ для нея; что смерть и безъ того уноситъ насъ и что не слѣдуетъ торопиться ей навстрѣчу. Берегите другъ друга; помогайте другъ другу перейти на не изнуряющій трудъ; крѣпко держите бѣлую спайку.
Берегите свою б о д р о с т ь и в ѣ р у. Не вѣрьте злымъ и лукавымъ разговорамъ о томъ, что бѣлая армія «потерпѣла неудачу», что дѣло ея «кончено» или «обличено и приговорено», — не вѣрьте имъ, откуда бы они ни раздавались справа или слѣва, отъ явныхъ или прикровенныхъ соглашателей. Наша побѣда въ томъ, что послѣ всего вынесеннаго и выстраданнаго, мы с о х р а н и л и л ю б о в ь, в ѣ р у и в о л ю; а способность нашей любви, вѣры и воли изливаться въ дѣла и достиженія — уже не требуетъ доказательствъ.
Берегите нашу и д е ю и вѣрьте нашимъ в о ж д я м ъ. И тогда терпѣніе и выдержка довершатъ остальное.
1. Прежде всего: во что бы то ни стало стать на свои ноги въ смыслѣ трудового заработка и притомъ такъ, чтобы на время изгнанія войти полезной и цѣнной трудовой силой въ туземный строй и оборотъ. Если надо, то экономически и культурно приспособиться къ заграничному спросу и предложенію; если необходимо, то переѣхать въ другую страну; если неизбѣжно, то уѣхать за море.
Намъ нельзя надѣяться на «авось» или на «теперь ужъ скоро»; намъ нельзя оставаться безработными; намъ не слѣдуетъ становиться въ положеніе «призрѣваемыхъ». Надо, чтобы насъ уважали тамъ, гдѣ мы живемъ, и чтобы насъ цѣнили тамъ, гдѣ мы работаемъ. Бѣлый изгнанникъ долженъ соблюсти свою трудовую и бытовую н е з а в и с и м о с т ь, какъ внѣшній оплотъ своего д о с т о и н с т в а; онъ не можетъ ставить себя въ положеніе растерянности и безпомощности передъ лицомъ тѣхъ, которые захотятъ купить его «партійность», или его «вѣроисповѣданіе», или его «подданство». Мы должны имѣть возможность н е з а в и с и м о и д о с т о й н о в ы ж и д а т ь с о в е р ш е н і я с р о к о в ъ; а для этого не слѣдуетъ ни пессимистически унывать, ни оптимистически фантазировать. Надо найти с в о е мѣсто въ реальной жизни и постоянно помогать въ этомъ д р у г и м ъ.
2. Мы не должны надѣяться ни на кого, кромѣ Б о г а, нашихъ в о ж д е й и с е б я.
Не потому должны мы надѣяться на себя, что мы самомнительны и заносчивы, а потому, что мы люди в о л и, и служимъ дѣлу п р а в о м у и всегда зовемъ на помощь Того, въ Чьей рукѣ всякое правое дѣло. Дѣло освобожденія и возрожденія Россіи есть н а ш е дѣло и оно будетъ выполнено н а ш и м и силами и н а ш и м и руками.
Намъ надо всегда помнить, что на чужія силы надѣется лишь б е з в о л ь н ы й человѣкъ, а безвольный человѣкъ н е п о б ѣ д и т ъ н и к о г д а. Побѣда вообще возможна только, какъ дѣяніе самого побѣждающаго, а не чужой силы; побѣждаетъ е г о воля, е г о сила, е г о усиліе, е г о актъ, а не «стеченіе обстоятельствъ». Побѣда безвольнаго есть пустая видимость; для безвольнаго самая побѣда есть разновидность пораженія, которая — вотъ-вотъ — обнаружитъ всю его немощь... Если онъ случайно «побѣдитъ», то не сумѣетъ в з я т ь свою побѣду, если онъ случайно «возьметъ» ее, то н е у д е р ж и т ъ...
Намъ надо всегда помнить, что затрудненіе и неудача ослабляютъ силу безвольнаго человѣка и у к р ѣ п л я ю т ъ с и л у в о л е в о г о. Что можно ждать отъ существа, которое «заранѣе предвидитъ», что «затрудненія будутъ непреодолимы»? Такіе люди просто м е ч т а ю т ъ о непреодолимыхъ затрудненіяхъ, для того, чтобы тотчасъ провозгласить ихъ непреодолимость и успокоиться! Обратно этому живетъ и чувствуетъ волевая натура: «не удалось — значитъ мало силъ собралъ — значитъ соберу ихъ вдвое...», «непреодолимо — значитъ не такъ взялся, моментъ не выбралъ — значитъ найду вѣрный способъ и выберу вѣрный моментъ...». Затрудненіе заставляетъ волевого человѣка извлечь изъ самого себя еще больше силы, чѣмъ онъ извлекалъ доселѣ, — и только.
Волевому человѣку надо имѣть только Б о г а в ъ с е р д ц ѣ, ц а р я в ъ г о л о в ѣ и в о ж д я в п е р е д и. И тогда онъ борется не «постольку, поскольку», а безъ оговорокъ; не по принужденію, а добровольно; не по должности, а всей душой; не на показъ, а честно и грозно. Онъ отдаетъ все, чтобы взять все, т. е. осуществить всю свою цѣль и удержать ее.
Намъ надо всегда помнить, что въ дѣлѣ избавленія и возрожденія Россіи будетъ сдѣлано не то, что «люди» сдѣлаютъ, а то, что с д ѣ л а е м ъ м ы с а м и.
3. Мы должны укрѣплять и закалять свои душевныя силы, пріобрѣтая умѣніе м о л и т ь с я, н е б о я т ь с я, м о л ч а т ь, в е с т и к о н с п и р а т и в н у ю р а б о т у, х л а д н о к р о в н о г о т о в и т ь и н а н о с и т ь у д а р ы в ъ б о р ь б ѣ.
Кто хочетъ быть с и л ь н ы м ъ въ борьбѣ с о з л о м ъ, тотъ долженъ молиться, ибо молитва есть живое е д и н е н і е съ абсолютнымъ Б л а г о м ъ и абсолютною С и л о ю. Всякій изъ насъ можетъ впасть въ заблужденіе: молитва очищаетъ душу, отверзаетъ ея духовныя очи и возвращаетъ ее на вѣрный путь. Всякій изъ насъ можетъ устать, изнемочь и впасть въ уныніе: молитва даетъ силу, бодрость и мужество.
Силенъ тотъ, кто не боится одиночества; но одиночество по силамъ лишь тому, кто можетъ молиться. Молитва даетъ власть надъ самимъ собою, а въ этомъ первая основа настоящаго характера.
Время изгнанія дано намъ для укрѣпленія въ себѣ духовнаго х а р а к т е р а: силы воли, несломимой въ преданности Божьему дѣлу.
Эта сила нужна намъ для борьбы съ врагомъ. Нашъ врагъ лукавъ, безстыденъ, изощренъ и многообразенъ. Это намъ надо всегда помнить и потому всегда в л а д ѣ т ь с в о и м и с л о в а м и и в н ѣ ш н и м и п р о я в л е н і я м и. Нельзя выдавать врагамъ ни себя, ни друзей, ни дѣла; надо пріучить себя къ осторожному и выдержанному самообладанію во всемъ, что касается нашей борьбы.
Хотимъ мы того или не хотимъ — мы, бѣлые, уже состоимъ въ сговорѣ и заговорѣ (конспирація) противъ врага нашей родины. Это необходимо продумать, усвоить и принять. Знайте: девяносто процентовъ заговоровъ противъ большевиковъ провалилось въ Россіи в с л ѣ д с т в і е н е у м ѣ н і я м о л ч а т ь и р а б о т а т ь н е з а м ѣ т н о: — это неумѣніе свело въ могилу десятки тысячъ благородныхъ, но неискусныхъ людей; и намъ пора сдѣлать изъ этого теоретическіе и практическіе выводы, ибо неумѣющій молчать и незамѣтно работать не можетъ стать участникомъ будущаго ордена.
Конспирація имѣетъ свои правила; изъ нихъ первое: говорить о дѣлѣ не тамъ, гдъ «хочется» или «можно», а только тамъ, гдѣ это необходимо, гдѣ безъ этого пострадаетъ дѣло.
Правила конспираціи необходимо добыть, продумать и практически усвоить: никто не знаетъ, черезъ какія стадіи борьбы намъ еще предстоитъ пройти въ будущемъ.
4. Мы должны всегда и во всемъ искать людей, которымъ можно б е з у с л о в н о д о в ѣ р я т ь и съ ними устанавливать с в я з ь б е з у с л о в н а г о д о в ѣ р і я.
Безусловнаго довѣрія заслуживаетъ человѣкъ б ѣ л а г о о б р а з а м ы с л е й, если онъ и с к р е н е н ъ и с и л е н ъ. Знаю, что «чужая душа потемки» и что люди легко обманываютъ и обманываются; знаю, что черные, желтые и красные ищутъ нашего сочувствія и довѣрія и что многіе изъ нихъ уже начинаютъ «хвалить» Бѣлую Армію для того, чтобы спровоцировать наше довѣріе и сочувствіе... Но есть испытанные друзья, есть зоркіе вожди, есть чуткія души. Необходимо провѣрять другъ друга и помнить правило: при сомнѣніи воздержись.
Люди п о с в о е м у добрые, п о с в о е м у благонамѣренные, п о с в о е м у привлекательные — могутъ найтись всюду, во всѣхъ теченіяхъ и группахъ; но для нихъ достаточно у с л о в н а г о д о в ѣ р і я. Для безусловнаго довѣрія необходимы всѣ три условія: вѣрность бѣлому дѣлу, неспособность къ двоедушію и сила воли. Четвертое условіе — конспиративный навыкъ пріобрѣтется сообща.
5. Мы не должны поддаваться н и к о г д а и н и к о м у, кто пытается о с л а б и т ь въ насъ с т о й к о с т ь б ѣ л а г о с е р д ц а или с к о м п р о м е т и р о в а т ь б ѣ л у ю и д е ю.
Что бы они намъ ни говорили, чѣмъ бы насъ ни смущали, какія бы «открытія» или «откровенія» намъ ни преподносили.
Основнымъ вопросомъ пусть будетъ всегда: признаютъ ли они б е з у с л о в н о правоту Бѣлой Арміи, бѣлаго дѣла, бѣлой идеи? и, если нынѣ признаютъ, то признавали ли с ъ с а м а г о н а ч а л а? и чѣмъ реально проявили это въ годы борьбы? Эти вопросы сразу освѣтятъ собесѣдника: того, кто умалчиваетъ, недоговариваетъ, двоится, лукавитъ или лжетъ; кто идетъ къ намъ въ качествѣ льстиваго демагога или хитраго провокатора.
Въ основномъ, родовомъ лонѣ бѣлой идеи есть мѣсто и свобода для р а з л и ч н ы х ъ настроеній, симпатій и воззрѣній; но нѣтъ въ ней ни мѣста, ни соободы для построеній, отрицающихъ и подрывающихъ самую бѣлую борьбу и бѣлую идею. Въ бѣломъ сердцѣ есть н е о с п о р и м ы я а к с і о м ы; непризнающій ихъ — пусть выговариваетъ свое отрицаніе открыто; умалчивающій и двусмысленный — пусть будетъ разоблаченъ.
Всѣ эти «приходящіе» и «манящіе» въ большинствѣ случаевъ ищутъ для себя покорную аудиторію, партійныхъ послѣдователей, подвластный кадръ; и поэтому ихъ основная задача — незамѣтно исказить бѣлую идею такъ, чтобы увести пропагандируемаго отъ н а ш и х ъ вождей и н а ш е г о дѣла: «это хорошо, что вы до сихъ дѣлали; но т е п е р ь это устарѣло и вы должны найти себѣ лучшихъ вождей! Вотъ, напримѣръ, «мы»... мы, «легитимисты», или «демократы», или «республиканцы», или «соціалисты» и т. под.
Мы всегда узнаемъ ихъ по этому зазыванію, по предлаганію новыхъ вождей, новой оріентаціи, новыхъ партійныхъ или чисто политическихъ подчиненій. Знайте, что имъ нужно не дѣло Россіи, а п а р т і й н ы е ш т ы к и...
Отвѣтъ имъ всѣмъ одинъ: «бѣлая идея, бѣлое дѣло, бѣлые вожди»!
6. Каждый изъ насъ, про себя, долженъ умѣрить или побороть въ себѣ самомъ ж а ж д у ч е с т и и в л а с т и, памятуя, что къ власти истинно призванъ не тотъ, кто проталкивается и интригуетъ, а тотъ, кто умѣетъ за совѣсть работать въ подчиненіи, тотъ, къ кому власть приходитъ сама.
Бѣлому борцу подобаетъ молиться такъ:
«...не надо мнѣ ни заслугъ, ни власти, ни чести, но только помоги намъ, Господи, спасти нашу Россію!»...
7. Всюду и всегда, про себя и въ общеніи, съ друзьями и публично, — намъ надо вынашивать, углублять и развертывать нашу б ѣ л у ю и д е ю.
Эта идея дана намъ; она живетъ въ каждомъ изъ насъ. Она добыта нами въ борьбѣ, въ усиліяхъ и страданіяхъ, передъ лицомъ смерти; она живетъ въ глубинѣ нашего чувства и воли; но живетъ какъ бы въ нераскрытомъ, нераспустившемся видѣ. Въ противоположность то разнузданнымъ, то рыхлымъ и безпринципнымъ натурамъ, творившимъ революцію и смуту, бѣлый воинъ имѣетъ въ себѣ освященный и неразрушимый д у х о в н ы й К р е м л ь. Не бойтесь признать это и выговорить; не стыдитесь этого преимущества и этой силы; спокойно утверждайте ее въ себѣ и не презирайте тѣхъ, кто ея лишенъ. Но не давайте этой энергіи и этой силѣ растратиться на борьбу съ повседневностью; не позволяйте быту одолѣвать бытіе; не допускайте того, чтобы время, страсти, изгнаніе и болтовня враговъ омрачали бѣлую купину вашего сердца...
Для этого надо чаще и увѣреннѣе возвращаться къ этому огню; пытаться уловить, выговорить и формулировать ту и д е ю - с и л у, которая вела насъ, ведетъ нынѣ и будетъ вести и впредь.
Родина? Что есть истинная родина? И развѣ патріотизмъ не имѣетъ своихъ извращеній?..
Россія? Чѣмъ велика, самобытна и священна наша Россія? Что есть въ ней такого, что дѣлаетъ ее великою для в с ѣ х ъ другихъ народовъ?..
Государственность? Въ чемъ состоитъ настоящая, здоровая государственность, по содержанію и по формѣ?..
Честь и достоинство? А почему же говорятъ иногда, что смиреніе и покорность выше достоинства и чести?..
Право и свобода? Но развѣ всякое право священно? И развѣ государство не урѣзываетъ свободу человѣка?..
Мечъ противъ злодѣя? А почему же многіе доселѣ вопіютъ о «грѣховности» меча и, ссылаясь на Евангеліе, рекомендуютъ «кроткую уступчивость»?..
Собственность и семья? Но развѣ «братская общность имуществъ» не есть «высшее» слово человѣческаго «развитія»?..
Православіе? Но развѣ у протестантовъ не больше «свободы»? А у католиковъ — не больше «воли» и «организованности»? Въ чемъ же духовныя преимущества Православія?..
...Не потому ставлю я эти вопросы, что сомнѣваюсь въ ихъ вѣрномъ разрѣшеніи; а потому, что отвѣты на нихъ должны быть у бѣлаго готовы, и не только въ сердцѣ, но и въ сознаніи и на языкѣ.
Не бойтесь этихъ вопросовъ. Ваше сердце у ж е отвѣтило на нихъ. Но эти отвѣты нужны въ зрѣломъ видѣ: и для васъ самихъ, и для вашихъ братьевъ по изгнанію и для вашихъ братьевъ, томящихся тамъ, въ большевистской смутѣ.
Время есть еще: испытуйте, думайте, читайте, обсуждайте, учитесь неопровержимо спорить съ хитрыми и изворотливыми врагами. Организуйте кружки и общества, ищите докладчиковъ, вооружайтесь мыслью и словомъ. Впереди духовно больная, духовно голодная и безпомощная Россія.
8. Всюду и всегда, про себя и въ общеніи, съ друзьями и публично, — намъ надо углублять и утончать наше разумѣніе р е в о л ю ц і и, ея природы вообще и ея р а з р у ш и т е л ь н а г о д ѣ й с т в і я в ъ Р о с с і и въ особенности.
Мы должны вѣрно и точно знать, с ъ ч ѣ м ъ мы боролись и боремся. Бѣлые никогда не были и не будутъ классовой или сословной организаціей; они никогда не отстаивали чьего-нибудь сословнаго или классоваго интереса. Они боролись не «съ Россіей», а за Россію. Они боролись не съ «народомъ» и не съ «простонародьемъ», а за единое, сверхклассовое, всенародное, н а ц і о н а л ь н о е р у с с к о е д ѣ л о; они боролись съ людьми, которые н е будучи русскими, превращали русское простонародье в ъ ч е р н ь, а русскій народъ в ъ р а б о в ъ. Бѣлая идея есть не идея м е с т и, а идея в о з с о е д и н е н і я и п р и м и р е н і я; она содержитъ н е р е с т а в р а ц і ю (возстановленіе бывшаго), а в о з р о ж д е н і е, не порабощеніе, а о с в о б о ж д е н і е.
И тѣмъ не менѣе бѣлая идея не революціонна, а п р о т и в о р е в о л ю ц і о н н а. Ибо революція есть духовная, а можетъ быть и прямо душевная болѣзнь. Революція есть развязаніе безбожныхъ, противоестественныхъ, разрушительныхъ и низкихъ страстей; она родится изъ ошибокъ правящей власти и изъ честолюбія и зависти подданныхъ; она начинаетъ съ правонарушенія и кончаетъ деморализаціей и гибелью.
Вотъ почему бѣлые боролись съ революціей и революціонерами, но не съ тѣми патріотами, кто искалъ права, справедливости, хозяйственнаго и духовнаго развитія массъ. Мы не партія и никакой партійной программой не связаны. Мало того, въ бѣломъ движеніи заложена н а д п а р т і й н а я и п р о т и в о п а р т і й н а я т е н д е н ц і я. И тѣмъ не менѣе мы категорически отрицаемъ право на существованіе за партіями, явно или тайно отрицающими родину: это не русскія партіи, а враги Россіи.
Чѣмъ была наша родина? И чѣмъ стала она послѣ возвышенія этихъ партій? Что мы имѣли и что мы потеряли? Что принесли намъ соціалисты, коммунисты, интернаціоналисты? Что сдѣлали они съ нашей Церковью, съ нашимъ правопорядкомъ, съ нашей наукой, съ нашимъ искусствомъ, съ нашимъ хозяйствомъ, съ нашими молодыми поколѣніями?
Мы должны изучать это, чтобы знать вѣрно и точно, чтобы понять основныя п р и ч и н ы стрясшейся бѣды и чтобы вѣрно установить ц ѣ л и дальнѣйшей борьбы.
Удержите ваше негодованіе, ваше отвращеніе, горечь и ненависть. Изучайте событія, прежде, чѣмъ судить людей. Добивайтесь истины, не преувеличивая и не преуменьшая: истина окажется с т р а ш н ѣ й п р е у в е л и ч е н і й — но именно ей вы должны научиться спокойно смотрѣть въ глаза.
9. И вотъ, всему, что мы уже испытали и еще испытаемъ, что постигнемъ въ нашей и д е ѣ и в ъ р е в о л ю ц і о н н о й т р а г е д і и, — мы должны неустанно учить наше молодое поколѣніе за рубежомъ, готовя его намъ на смѣну.
Не знаемъ сроковъ. Впереди огромное, отвѣтственное, священное дѣло. А тамъ, въ Россіи, молодежь развращается или гибнетъ.
Національное дѣло строится поколѣніями; традиціей; духовнымъ углубленіемъ и очищеніемъ, передаваемымъ отъ отца къ сыну.
Начало положимъ мы; а наши дѣти и внуки пусть завершатъ начатое... —
10. Еще одно: не думайте, что «спасеніе» и «мудрость» требуютъ отъ насъ возможно с к о р ѣ й ш а г о в о з в р а щ е н і я на русскую территорію, подъ власть совѣтовъ. Часъ нашего возвращенія еще не насталъ; но придетъ онъ для в с ѣ х ъ н а с ъ о д н о в р е м е н н о.
Коммунисты не мѣняются и не «эволюціонируютъ»; они останутся тѣми же до конца. Они попрежнему ищутъ міровой власти черезъ міровую революцію; попрежнему безбожны ихъ цѣли и отвратительны ихъ средства; попрежнему попираютъ они всѣ законы человѣческаго духа и пользуются Россіей, какъ плацдармомъ для подготовки разрушенія и ограбленія остального человѣчества. Правда, поведеніе ихъ извилисто и лживо; они приспособляются въ борьбѣ и симулируютъ «цивилизованность». И ихъ «хозяйственное строительство» въ Россіи, поскольку оно не обманъ и не реклама, объясняется лишь тѣмъ, что революція въ другихъ странахъ запаздываетъ и что они предчувствуютъ возможность похода противъ нихъ. Но кого же все это можетъ обмануть?
Качество большевизма не мѣняется и измѣниться не можетъ. Объ этомъ они сами заботились съ самаго начала: для этого имъ нуженъ былъ терроръ, для этого имъ нужна была кровь Царя и его Семьи. Эта кровь о б ъ е д и н и л а и х ъ в ъ з л о д ѣ й с т в ѣ и с п а я л а и х ъ с т р а х о м ъ; она углубила вражду къ нимъ до бездны и о т р ѣ з а л а и м ъ п у т и о т с т у п л е н і я. Ихъ корабли сожжены; они обречены на то, чтобы до конца идти на рожонъ. А тотъ, кто приметъ ихъ, тотъ долженъ принять все ихъ безчестіе и всю ихъ кровь; тотъ станетъ ихъ сообщникомъ; тотъ имъ не страшенъ и для нихъ безвреденъ.
Что же означаетъ «возвращеніе» бѣлаго изгнанника къ большевикамъ?
О н и не признали родину. Что же, о н ъ призналъ интернаціоналъ? О н и остались бандитами. Что же, о н ъ увѣровалъ въ бандитизмъ? О н и остались безбожниками и разрушителями. Что же, е г о потянуло на разрушеніе и безбожіе? Ибо, возвращаясь, онъ можетъ быть увѣренъ, что его или з а с т а в я т ъ дѣлать гнусности и погубятъ духовно, или ему не дадутъ дѣлать н и ч е г о и уморятъ его голодомъ. Попрежнему коммунисты знаютъ только два способа обходиться съ инакомыслящими: или п о р а б о щ е н і е, или и с т р е б л е н і е.
И вотъ, добровольно возвращающійся эмигрантъ долженъ отдать себѣ отчетъ въ томъ, что онъ дѣлаетъ и на что онъ идетъ.
Своимъ возвращеніемъ онъ, во первыхъ, выдаетъ большевикамъ публичный аттестатъ на доброкачественность: «они исправились» настолько, что «къ нимъ идутъ» ихъ принципіальнѣйшіе враги. Этимъ онъ помогаетъ имъ, но обманываетъ всѣхъ остальныхъ и самого себя; и потому совершаетъ актъ въ корнѣ фальшивый и вредный.
Своимъ возвращеніемъ онъ, во вторыхъ, предаетъ себя, бывшаго борца, въ руки злодѣямъ. Онъ оказывается человѣкомъ, добровольно подавшимъ доносъ на самого себя и явившимся къ отбыванію «высшей мѣры наказанія». Если большевики убьютъ его, то поступокъ его получитъ значеніе малодушнаго, сентиментальнаго и (по отношенію къ Россіи) предательскаго н е п р о т и в л е н ч е с т в а. Если же они позволятъ ему дышать, то надзоръ ихъ все равно поставитъ его въ невозможность работать, бороться и служить Россіи. Поэтому возвращающійся выходитъ изъ ряда борцовъ; онъ сдаетъ позицію безъ боя и совершаетъ актъ политическаго мазохизма.
Наше «расхожденіе» съ большевиками совсѣмъ не «тактическое» только, какъ у соціалистовъ; и не «програмное» только, какъ у лѣвыхъ партій. Для насъ эта борьба не сводится къ «политикѣ» и не исчерпывается «экономикой». Для насъ это прежде всего вопросъ р е л и г і и, д у х а и п а т р і о т и з м а; а все остальное — есть лишь необходимое послѣдствіе и проявленіе главнаго. Поэтому и вопросъ о «моемъ переѣздѣ съ одного мѣста на другое» не имѣетъ ни для кого изъ насъ центральнаго значенія. О, мы умѣемъ любить родную землю и родной бытъ не меньше, чѣмъ другіе! Но примиренно принять «землю» безъ родины, или «бытъ» безъ духа, с о г л а с и т ь с я на поруганіе, униженіе и искорененіе Россіи, и все только ради того, чтобы подышать роднымъ воздухомъ, взглянуть на родные храмы и лѣса и поговорить съ измученными братьями (которыхъ мы, вотъ только что глупо предали своимъ возвращеніемъ)... — для этого у насъ не хватаетъ ни сентиментальности, ни подлости, ни глупости! Не хватаетъ теперь; и не хватитъ до конца...
И пусть не говорятъ намъ, что мы «боимся» вернуться. Нѣтъ, мы не боимся и не прячемся; мы только п р о д о л ж а е м ъ б о р ь б у. Насъ не страшила смерть ни въ кубанскихъ степяхъ, ни въ одиночкахъ «особаго отдѣла»; не устрашитъ и впредь. И именно поэтому мы будемъ хладнокровно выжидать благопріятнаго момента для... нашего возвращенія!
Тѣ, кто уговариваютъ насъ «возвращаться», м о р а л ь н о о б я з а н ы ѣ х а т ь п е р в ы м и и ѣ х а т ь н е м е д л е н н о; право уговаривать они получатъ только т а м ъ и пусть они говорятъ о т т у д а. Но они сами не ѣдутъ; и предпочитаютъ уговаривать о т с ю д а. Имъ естественно ѣхать туда, ибо, какъ они нынѣ сами уже признаютъ, между ними и большевиками различіе н е к а ч е с т в е н н о е, а только в ъ с т е п е н и и в ъ о т т ѣ н к а х ъ. Но они н е ѣ д у т ъ, а зовутъ только насъ.
Знаютъ ли они, чтó предстоитъ в о з р а щ а ю щ е м у с я б ѣ л о м у, если онъ не унизится до сыска и доносовъ? Н е м о г у т ъ н е з н а т ь...
З н а ч и т ъ с о з н а т е л ь н о з о в у т ъ н а с ъ н а р а з с т р ѣ л ъ? Не потому ли, что б о я т с я насъ и нашего «фашизма», и ж е л а ю т ъ н а м ъ г и б е л и? И нашими тѣлами разсчитываютъ завалить «ровъ гражданской войны»?
И если мы услышимъ еще этотъ лепетъ о томъ, что «с а т а н а эволюціонировалъ» и что «теперь можно уже ѣхать работать съ нимъ, помогать ему, договориться съ нимъ, служить ему... вотъ только бы онъ самъ захотѣлъ пустить насъ къ себѣ» — будемъ спокойно слушать и молча дѣлать выводы: ибо говорящій это самъ выдаетъ себя съ головой...
Такова должна быть наша позиція и наша бѣлая работа за рубежомъ...
И дѣлая ее, мы будемъ уже не только вѣрными сынами Россіи, но и строителями ея.
И если отъ этого строительства Господь отзоветъ кого нибудь изъ насъ до возвращенія, то послѣдній вздохъ его будетъ принадлежать ей, нашей неутраченной родинѣ.
И вздохъ этотъ будетъ посланъ ей не изъ «пустоты» и не изъ «темноты»...
Да живетъ же наша чудесная Россія!
Проф. И. А. Ильинъ.
Примѣчаніе: [1] Ген. А. И. Деникинъ. Очерки Русской Смуты. Томъ IV. стр. 207.
Источникъ: Проф. И. А. Ильинъ. Родина и мы. — Изданіе Гл. Правленія О-ва Галлиполійцевъ. — Бѣлградъ: «Русская Типографія», 1926. — 18 с.
Комментариев нет:
Отправить комментарий