15. Посланіе къ монахамъ повсюду пребывающимъ о томъ, что сдѣлано аріанами при Констанціи. (Исторія аріанъ.) [1]
2. Но и изъ этого можно также узнать ересь, и тѣмъ паче осудить ее. Кто другъ имъ и вмѣстѣ съ ними нечествуетъ, тотъ, — хотя бы былъ и виновенъ въ другихъ проступкахъ, и подлежалъ тысячамъ укоризнъ, хотя бы противъ него были самыя ясныя обличенія и доказательства, — пользуется у нихъ добрымъ мнѣніемъ и скоро дѣлается другомъ царевымъ, заслуживаетъ себѣ одобреніе своимъ нечестіемъ, а накопивъ много денегъ, беретъ уже смѣлость и предъ судіями дѣлать, чтó хочетъ. Но кто обличаетъ нечестіе ихъ и искренно стоитъ за Христа, тотъ, — хотя бы чистъ былъ во всемъ, и самъ не сознавалъ за собою ничего, и другіе его не обвиняли, — по выдуманнымъ ими предлогамъ, немедленно похищается, и по суду цареву дѣлается изгнанникомъ, или какъ виновный, въ чемъ имъ угодно винить, или подобно Навуѳею, какъ оскорбившій царя. Защитникъ же ереси тотчасъ бываетъ взысканъ и появляется въ Церковь изгнаннаго; а не принимающимъ его грозятъ уже опись имѣнія, обиды, всѣ бѣдствія. И что всего страннѣе, — кого народъ желаетъ и признаетъ неукоризненнымъ, того царь отнимаетъ и изгоняетъ, а кого народъ не хочетъ и не знаетъ, того издали присылаетъ съ воинами и съ своими посланіями. И тогда настоитъ великая нужда — ненавидѣть, кого любятъ, кто оглашалъ ихъ и сталъ отцемъ въ богочестіи, любить же, кого не хотятъ, и ввѣрять дѣтей своихъ тому, о комъ не знаютъ, какой онъ жизни, какого поведенія, и кто онъ таковъ; или терпѣть наказаніе, если не послушаются царя.
3. Это и нынѣ дѣлаютъ, и издавна такъ поступали злочестивые съ православными, вездѣ и всякому давая видѣть свое злонравіе и нечестіе. Положимъ, что виновенъ Аѳанасій; что же сдѣлали другіе епископы? Какіе противъ нихъ предлоги? Или и тамъ найденъ какой мертвый Арсеній? И у нихъ — какой-нибудь пресвитеръ Макарій? Какая-нибудь сокрушена чаша? Какой-нибудь мелетіанинъ выведенъ дѣйствующимъ? Но какъ изъ дѣлъ этихъ епископовъ видно, что показанное на Аѳанасія есть ложь, такъ и тѣмъ, чтó предпринимали противъ Аѳанасія, объясняется, чтó и на епископовъ все выдумано. Великій какой-то звѣрь (разумѣю эту ересь) вышелъ на землю; не словами только, какъ зубами, наноситъ онъ вредъ простодушнымъ, но и мірскую власть нанялъ для злоумышленія. И странно то, что, какъ я сказалъ уже, никто изъ нихъ не обвиняется, а если и обвиненъ, не осуждается, или повидимому и требуется въ судъ, но бываетъ оправданъ во вредъ обличающимъ. И скорѣе, обличитель терпитъ отъ злоумышленія, нежели отвѣтчикъ подвергнется какому-либо стыду. Поэтому, всѣ у нихъ исполнены скверны, и ихъ, вѣрнѣе сказать, соглядатаи, а не епископы, всѣхъ болѣе покрыты сквернами. И если кто хочетъ у нихъ стать епископомъ, — слушаетъ не сказанное: подобаетъ епископу быти непорочну (1 Тим. 3, 2), но одно только: «мудрствуй противъ Христа, и не заботься о нравахъ; этого достаточно, чтобъ получить тебѣ одобреніе и царскую дружбу». Такъ бываетъ съ держащимися Аріевыхъ мыслей. А ревнители истины, хотя бы казались святыми и чистыми, по сказанному выше, подвергаются отвѣтственности, когда хотятъ этого аріане, по какимъ угодно имъ вымышленнымъ предлогамъ. И это, какъ уже сказано мною, можно усмотрѣть изъ того, чтó сдѣлано аріанами.
4. Былъ нѣкто Евстаѳій, Епископъ антіохійскій, исповѣдникъ и благочестивый въ вѣрѣ мужъ. Поелику же онъ много ревновалъ по истинѣ, ненавидѣлъ аріанскую ересь и не принималъ державшихся ея, то его оклеветали предъ Царемъ Константиномъ; выдуманъ предлогъ, будто бы Евстаѳій оскорбилъ Цареву матерь. И немедленно дѣлается онъ изгнанникомъ, а съ нимъ вмѣстѣ изгнано и великое число пресвитеровъ и діаконовъ. Наконецъ, которыхъ Епископъ сей за нечестіе не принялъ въ клиръ, тѣхъ, по изгнаніи его, не только ввели въ Церковь, но и весьма многихъ изъ нихъ поставили епископами, чтобы имѣть ихъ соумышленниками своими въ нечестіи. Изъ числа ихъ Леонтій евнухъ, нынѣ Епископъ антіохійскій, а прежде него Стефанъ, Георгій лаодикійскій, Ѳеодосій, бывшій Епископомъ трипольскимъ, Евдоксій германикійскій и Евстаѳій, нынѣ Епископъ севастійскій.
5. Остановились ли же на этомъ? Нѣтъ. Евтропій, бывшій Епископомъ въ Адріанополѣ, мужъ добрый и во всемъ совершенный, поелику неоднократно обличалъ Евсевія, и кому лежалъ путь чрезъ Адріанополь, всякому давалъ совѣты не слушаться нечестивыхъ Евсевіевыхъ словъ, — терпитъ тоже, что и Евстаѳій, изгоняется изъ города и изъ Церкви, потому что противъ него много усиливалась Царица [2]. Евфратіона въ Баланеяхъ, Киматія въ Палтосѣ и другаго Киматія въ Антарадѣ, Асклипія въ Газѣ, Кира въ Беріи сирійской, Діодора въ Асіи, Домніона въ Сирміи. Елланика въ Триполѣ, — какъ-скоро узнали о нихъ, что ненавидятъ ересь, — однихъ по какому-нибудь предлогу, а другихъ и безъ предлога, царскими грамотами отрѣшивъ и выгнавъ изъ городовъ, вмѣсто нихъ въ ихъ Церкви поставили другихъ, нечестіе которыхъ было имъ извѣстно!
6. О Маркеллѣ, Епископѣ галатійскомъ, можетъ быть, не нужно и говорить; потому что всѣмъ извѣстно, какъ обвиняемые имъ прежде въ нечестіи Евсевіевы сообщники, сами обвиняли его и довели старца до изгнанія. Онъ, прибывъ въ Римъ, оправдался, и по требованію ихъ далъ письменное исповѣданіе своей вѣры, которое принялъ и Соборъ сардикійскій; а Евсевіевы сообщники не оправдались, и не устыдились обличенія въ нечестіи, доказанномъ ихъ писаніями, но съ бóльшею еще дерзостію стали нападать на всѣхъ; потому что отъ царскихъ женъ получили себѣ одобреніе передъ Царемъ и для всѣхъ были страшны.
7. О Павлѣ же, Епископѣ Константинополя, знаетъ, думаю, всякій. Ибо въ какой мѣрѣ знатенъ городъ, въ такой-же не утаевается и все, чтó дѣлается въ немъ. Итакъ, и противъ него выдуманъ предлогъ къ обвиненію. Обвинитель его Македоній, сдѣлавшійся теперь Епископомъ на его мѣстѣ, въ присутствіи моемъ во время обвиненія былъ въ общеніи съ нимъ и служилъ пресвитеромъ у самого Павла. Впрочемъ, поелику Евсевій съ завистію желалъ восхитить себѣ епископство этого города (такъ перешелъ онъ и изъ Берита въ Никомидію), то предлогъ къ обвиненію Павлову пребылъ въ своей силѣ, злоумышленіе не оставлено въ небреженіи, клеветники устояли въ своемъ. Павелъ, въ первый разъ, сосланъ Константиномъ въ Понтъ; во второй разъ, Констанціемъ, окованный желѣзными узами, заточенъ въ Сингару месопотамскую, и оттуда переведенъ въ Емесу; а въ четвертый разъ — въ Кукузу каппадокійскую у таврскихъ пустынь. Тамъ, какъ разсказывали бывшіе при немъ, задушенъ аріанами и кончилъ жизнь. Сдѣлавъ это, ни въ чемъ не хранящіе правды люди эти не постыдились, послѣ смерти Павловой, выдумать опять ложь, будто бы Павелъ скончался отъ болѣзни, хотя знаютъ объ этомъ всѣ жители мѣста того. И Филагрій, тогдашній намѣстникъ тѣхъ мѣстъ, всѣ ихъ поступки толкуетъ, какъ имъ угодно; дивится, однакоже, притомъ, огорчившись, можетъ быть, тѣмъ, что не онъ, а другой сдѣлалъ такое злое дѣяніе; разсказывалъ же онъ многимъ другимъ, также и моимъ знакомымъ, и Епископу Серапіону, какъ Павелъ, запертый ими въ какое-то тѣсное и темное мѣсто, оставленъ былъ тамъ умереть съ голода, и какъ, потомъ, чрезъ шесть дней пришедшіе нашли его еще дышущимъ, наконецъ, вошли и удушили его. И такимъ образомъ, онъ кончилъ жизнь сію. Исполнителемъ же дѣла въ нанесеніи такой смерти, какъ сказывали, сдѣлался Филиппъ, бывшій епархомъ. Но судъ Божій не оставилъ его ненаказаннымъ; не прошло и года, какъ Филиппъ съ великимъ безчестіемъ лишенъ начальства, и ставъ частнымъ человѣкомъ, потерпѣлъ осмѣяніе, отъ кого бы не желалъ. И онъ весьма огорченный, подобно Каину, стеня и трясыйся, со дня на день ожидая своего убійцы, умеръ и самъ вдали отъ своего отечества и отъ своихъ, и какъ не того ему желалось, ставъ какбы лишеннымъ ума. Сверхъ того, не щадятъ они и мертвыхъ, если на кого при жизни выдумывали предлоги къ обвиненію. Ибо чрезъ это постарались показать себя для всѣхъ страшными; и живыхъ заточаютъ, и мертвыхъ не милуютъ. Но и въ этомъ случаѣ они одни, вопреки всѣмъ людямъ, ненавидятъ отшедшихъ, злоумышляютъ на ихъ домашнихъ, сіи въ подлинномъ смыслѣ безчеловѣчные и ненавистники добра, больше самыхъ враговъ разсвирѣпѣвшіе нравомъ, по нечестію своему, не ради истины, но по вымышленнымъ предлогамъ, старавшіеся строить козни и мнѣ и другимъ.
8. Усматривая это, три брата — Константинъ, Констанцій и Констансъ, по смерти отца, возвратили всѣхъ въ отечество и въ Церковь, о другихъ написавъ къ Церкви каждаго, а объ Аѳанасіи выразивъ то, чѣмъ показывается опять насиліе, употребленное въ дѣлѣ, и обличается убійственное намѣреніе Евсевіевыхъ сообшниковъ [3].
Это было писано Кесаремъ; какой же другой свидѣтель ихъ заговора можетъ быть достовѣрнѣе сего? Ибо чтó зналъ онъ, тó и написалъ.
9. Евсевіевы сообщники, видя, что ересь ихъ ослабѣваетъ, пишутъ на Аѳанасія въ Римъ, пишутъ и къ Царямъ Константину и Констансу. Какъ же скоро и Аѳанасіемъ посланные обличили писанное ими, — передъ Царями были они постыждены. Епископъ же римскій Юлій писалъ, что надобно быть Собору, гдѣ пожелаемъ, чтобы на немъ доказали они то, въ чемъ обвиняютъ, и смѣло оправдались, въ чемъ сами обвиняются. Ибо объ этомъ просили и посланные ими пресвитеры, видя себя обличаемыми. Въ такомъ положеніи дѣла во всемъ подозрительные люди эти, примѣчая, что не одержатъ они верха на судѣ церковномъ, приходятъ къ одному Констанцію, и его уже, какъ защитника ереси, жалобно просятъ, говоря: «Пощади ересь; видишь, всѣ отъ насъ отступаютъ, и остается уже немного насъ; начни гоненіе, потому что и эти немногіе оставляютъ насъ и нѣтъ у насъ послѣдователей. Кого принудили мы силою, по изгнаніи епископовъ, тѣхъ епископы, возвратившись, опять убѣдили мудрствовать вопреки намъ. Поэтому, напиши указъ противъ всѣхъ нихъ, и пошли Филагрія вторично епархомъ въ Египетъ; онъ способенъ произвести гоненіе, доказалъ уже это на опытѣ, притомъ же, онъ и отступникъ. Пошли и Григорія епископомъ въ Александрію, и онъ можетъ поддержать нашу ересь».
10. Поэтому, пишетъ тогда Констанцій, всѣхъ начинаетъ преслѣдовать, посылаетъ епархомъ Филагрія и съ нимъ какого-то евнуха Арсакія, посылаетъ и Григорія съ воинскою силою. И произошло подобное тому, чтó было и прежде. Собравъ множество волопасовъ, пастуховъ и другихъ площадныхъ и распутныхъ молодыхъ людей, съ мечами и дубинами вторглись они внезапно въ церковь, такъ-называемую Кирина, и однихъ убивали, другихъ топтали, иныхъ же, нанеся имъ раны, ввергли въ узилище и послали въ заточеніе; схвативъ многихъ женщинъ, всенародно влекли въ судилище, и ругались надъ ними, таща за волосы; у иныхъ описывали имѣніе, у другихъ отымали хлѣбъ, не для чего иного, а для того единственно, чтобы присоединились они къ аріанамъ и приняли присланнаго Царемъ Григорія.
11. Аѳанасій же, прежде нежели произошло это, едва услышалъ, какъ отплылъ въ Римъ, зная раздражительность еретиковъ, и вмѣстѣ для того, чтобы, какъ положено, составился Соборъ. Юлій пишетъ и посылаетъ пресвитеровъ Елпидія и Филоксена, назначивъ и срокъ Собору, чтобы или пришли еретики, или знали уже, что будутъ ихъ подозрѣвать во всемъ. Но Евсевіевы сообщники, — какъ-скоро услышали, что будетъ церковный судъ, на которомъ ни комитъ не присутствуетъ, ни воины не стоятъ у дверей, и дѣла соборныя совершаются не по царскому приказу (а этимъ всегда брали они верхъ надъ епископами, безъ этого же едва осмѣливаются даже и говорить), — въ такой пришли страхъ, что пресвитеровъ продержали за срокъ и выдумали неблаговидный предлогъ, говоря: «не можемъ теперь идти по причинѣ войны съ персами». Но въ этомъ не было правды, идти же препятствовалъ страхъ совѣсти. Ибо какое дѣло епископамъ до войны? Или, какимъ образомъ по причинѣ персовъ не могли идти въ Римъ, — городъ, который далеко стоитъ отъ персовъ и за моремъ, между-тѣмъ какъ восточныя и близкія персамъ страны обходятъ они, какъ львы, ища, не воспротивится ли имъ кто, чтобы, оклеветавъ, довести его до заточенія.
12. И безъ сомнѣнія, отпустивъ отъ себя пресвитеровъ съ этимъ неудовлетворительнымъ предлогомъ, разсуждали они между собою: «поелику не имѣемъ возможности одержать верхъ на судѣ церковномъ, то покажемъ обычную намъ дерзость». Поэтому, пишутъ къ Филагрію и убѣждаютъ его въ скоромъ времени вмѣстѣ съ Григоріемъ обозрѣть Египетъ: и теперь-то епископы безъ жалости подвергаются бичеваніямъ и заключаются въ узы. Сарапаммона Епископа-исповѣдника посылаютъ въ заточеніе; Потаммону Епископу-исповѣднику, который лишился даже глаза во время гоненія, нанесли множество ударовъ по выѣ и не прежде перестали мучить его, какъ признавъ уже мертвымъ; такъ былъ онъ брошенъ, и едва чрезъ нѣсколько часовъ, послѣ многихъ стараній и отдуваній, началъ дышать, потому что Богу стало угодно даровать ему жизнь. Но чрезъ нѣсколько времени онъ умеръ отъ тяжести этихъ ударовъ и можетъ о Христѣ похвалиться двукратнымъ мученичествомъ. Сколько же другихъ монаховъ терпѣли бичеваніе, между-тѣмъ какъ Григорій сидѣлъ съ Балакіемъ, такъ-называемымъ дукомъ? Сколько епископовъ были мучимы? Сколько дѣвъ несли на себѣ удары?
13. Потомъ, послѣ всего этого, жалкій Григорій приглашаетъ всѣхъ вступить съ нимъ въ общеніе. Но — если желаешь имѣть съ ними общеніе, то не были они достойны ранъ; если же терзалъ ты ихъ, какъ людей негодныхъ, то для чего приглашаешь, какъ святыхъ? Но у него не было другой цѣли, какъ только исполнить волю пославшихъ и поддержать ересь. Посему-то этотъ безумный человѣкъ сдѣлался убійцею, исполнителемъ казни, обидчикомъ, коварнымъ, гнуснымъ и вполнѣ христоборцемъ. Тетку Епископа до того преслѣдовалъ онъ, что и умершую не позволялъ предать погребенію. Это и случилось бы и она была бы брошена непогребенною, если бы поднявшіе ее не вынесли, какъ своего мертвеца. Такъ и въ этомъ показалъ онъ свой нечестивый нравъ. Поелику вдовы и другіе недвижимые собирали милостыню, то велѣлъ отнимать подаваемое и разбивать сосуды, въ которыхъ держали масло и вино, чтобы не только нечестиво отнять у нихъ, но самымъ дѣломъ обезчестить Господа и вскорѣ услышать отъ Него: обезчестивъ этихъ, обезчестилъ ты Меня.
14. Многое и другое имъ сдѣлано, чтó даже трудно и выразить словомъ, и о чемъ иной выслушавъ, почтетъ это невѣроятнымъ. Поступалъ же такъ потому, что не былъ поставленъ по правилу церковному, и былъ назначенъ Епископомъ не по апостольскому преданію, но присланъ отъ Двора съ воинскою силою и пышностію, какъ-будто бы вручалась ему мірская власть. Поэтому, желалъ онъ болѣе — быть другомъ градоправителей, нежели епископовъ и монашествующихъ. И если когда писалъ ему съ горы Отецъ Антоній, то, поелику богочестіе непріятно грѣшнику, онъ гнушался письмами сего Святаго. А если писалъ царь, или военачальникъ, или какой судія, — столько же бывалъ веселъ, какъ и тѣ, о которыхъ, какбы оплакивая ихъ, говоритъ Писаніе въ Притчахъ: о оставившіи пути правыя! о веселящіеся о злыхъ и радующіися о развращеніи злѣмъ (Прит. 2, 13-14)! И, безъ сомненія, приносящихъ эти письма чествовалъ онъ денежными вознагражденіями. А когда написалъ ему, однажды, Антоній, — велѣлъ дуку Балакію оплевать и бросить посланіе. Но судъ Божій не оставилъ этого ненаказаннымъ; не много прошло времени, какъ поименованный Дукъ садился на коня, отправляясь еще только въ путь; конь обернулся и укусилъ его въ лядвею; Дукъ упалъ и чрезъ три дня умеръ.
15. Такъ поступали они со всѣми. Между-тѣмъ въ Римѣ собралось до пятидесяти епископовъ. Евсевіевыхъ сообщниковъ, какъ подозрительныхъ и убоявшихся прійдти, не приняли они въ общеніе, и писаннаго ими не уважили, а меня приняли и возлюбили со мною общеніе. Но пока это происходило, — дошло до свѣдѣнія Царя Констанса и о Соборѣ, бывшемъ въ Римѣ, и о томъ, чтó сдѣлано противъ Церквей въ Александріи и на всемъ Востокѣ. Тогда пишетъ онъ къ брату Констанцію; и обоимъ уже было угодно, чтобы составился Соборъ и были разобраны дѣла, и обиженные не терпѣли болѣе обидъ, обидчики же не могли болѣе осмѣливаться на подобные поступки. Поэтому, въ городъ Сардику сходятся епископы съ Востока и Запада числомъ болѣе или менѣе 170-ти. Западные епископы были одни съ Отцемь Осіею, а восточные привели съ собою пѣстунами и ходатаями Мусоніана комита и Исихія Кастрисія, которыхъ ради и пришли охотно, надѣясь опять сдѣлать все ихъ властію. Ибо такъ и всегда съ помощію ихъ показывали себя страшными, кому хотѣли, и строили козни, противъ кого было имъ угодно. Когда же пришедши увидѣли, что производится одинъ церковный судъ безъ комита и воиновъ, увидѣли противъ себя обвинителей и обличителей отъ каждой Церкви и отъ каждаго города, увидѣли, что почтенные Епископы Арій и Астерій, хотя пришли съ ними, но уклонились отъ нихъ, присоединились къ намъ и пересказали намъ о лукавствѣ ихъ и о томъ, сколько они подозрительны по дѣламъ и сколько боятся судопроизводства, — чтобы и мы ихъ не обличили какъ клеветниковъ, и представленные ими обвинители не показали, что сами они все это внушили имъ и подстроили, — примѣчая все это, — хотя пришли со тщаніемъ въ той мысли, что иначе не встрѣтятъ насъ, какъ устрашенными, но какъ-скоро увидѣли нашу готовность, — заключаются во дворцѣ (ибо тамъ жили) и начинаютъ разсуждать между собою: «Съ иною цѣлію мы шли, и иное видимъ; пришли мы съ комитами, а судъ производится безъ комитовъ; безъ сомнѣнія, мы будемъ осуждены, всѣ вы знаете данныя предписанія; Аѳанасіевы защитники имѣютъ у себя мареотскія записи, по которымъ онъ оправдается, а мы посрамимся. Поэтому, чтó же намъ дѣлать? Для чего медлить? Выдумаемъ какіе-нибудь предлоги и уйдемъ, чтобы оставаясь не быть осужденными; лучше, бѣжавъ, понести стыдъ, нежели потерпѣть посрамленіе, когда обличатъ насъ клеветниками. Если убѣжимъ, то будемъ еще въ состояніи хотя сколько-нибудь защитить ересь. Хотя и осудятъ насъ бѣжавшихъ, но нашимъ покровителемъ Царь; онъ не попуститъ, чтобы народъ изгналъ насъ изъ Церквей».
16. Подобно этому разсуждали они; Осія же и всѣ другіе епископы часто давали имъ выразумѣть ревность Аѳанасіевыхъ защитниковъ, и сколько готовы они къ оправданію, даже обѣщаются обличить ихъ какъ клеветниковъ. Епископы говорили: «Если боитесь суда, — для чего пришли? Или приходить не надлежало, или пришедши не должно бѣжать». Слыша это и еще въ большій пришедши страхъ, прибѣгли къ новому предлогу болѣе нелѣпому, нежели выдуманный въ Антіохіи, будто бы Царь писалъ имъ о торжествахъ по случаю побѣды надъ персами, и рѣшились бѣжать. И предлогъ этотъ безъ стыда представили чрезъ Евстаѳія пресвитера сардикійской Церкви. Однакоже, побѣгъ ихъ по желанію не состоялся. Ибо святый Соборъ, на которомъ предсѣдателемъ былъ великій Осія, вскорѣ написалъ имъ ясно: «Или явитесь оправдаться въ представленныхъ на васъ обвиненіяхъ и въ сложенныхъ вами клеветахъ, или знайте, что Соборъ осуждаетъ васъ, какъ признанныхъ виновными. Аѳанасія же и защитниковъ его объявляемъ свободными и чистыми отъ всякой вины». Но они больше были гонимы страхомъ совѣсти, нежели способны внять этому посланію; видя передъ собою обиженныхъ ими, не дали отвѣта дѣлающимъ это предложеніе, но скорѣе бѣжали.
17. Такъ постыдно и неблагообразно было ихъ бѣгство. Святый же Соборъ, созванный изъ 35-ти и болѣе епархій, признавъ злонравіе аріанъ, допустилъ Аѳанасія и прочихъ съ нимъ къ оправданію, въ чемъ обвиняли ихъ и за что пострадали; и когда оправдались, какъ сказали мы выше, — Соборъ принялъ ихъ и призналъ достойными всякаго удивленія, а потому и возлюбилъ общеніе съ ними, отписалъ всюду, послалъ писанія въ округъ каждаго и особенно въ Александрію, въ Египетъ и въ Ливію, что Аѳанасій и прочіе съ нимъ чисты и не подлежатъ никакому упреку, а противники ихъ — клеветники, люди злобные и вовсе не христіане. Посему, Аѳанасія и прочихъ съ нимъ отпустили съ миромъ, а низложили Стефана, Минофанта, Акакія, Георгія лаодикійскаго, Урзація, Валента, Ѳеодора и Наркисса. Григорія же, присланнаго Царемъ въ Александрію, отлучили отъ Церкви; потому что онъ вовсе не былъ епископомъ и не долженъ именоваться христіаниномъ. Поэтому, объявили недѣйствительными и тѣ поставленія, которыя сдѣланы Григоріемъ, приказавъ, чтобы оныя вовсе не именовались въ Церкви, по необычайности беззаконія. Такъ Аѳанасій и прочіе съ нимъ отпущены съ миромъ. Соборныя же посланія, по длиннотѣ ихъ, писаны въ концѣ [4]. И Соборъ разошелся.
18. Низложенные, которымъ теперь надлежало бы успокоиться, послѣ такого постыднаго бѣгства, совершили дѣла, въ сравненіи съ которыми прежніе ихъ поступки оказываются малыми. Ибо, когда жители Адріанополя не захотѣли вступить съ ними въ общеніе, потому что бѣжали они отъ Собора и признаны виновными; тогда донесли объ этомъ Царю Констанцію, и сдѣлали, что на тамошней фабрикѣ десять человѣкъ мірянъ были обезглавлены, при содѣйствіи аріанамъ опять и въ этомъ Филагрія, бывшаго тамъ комитомъ. Надгробные памятники умерщвленныхъ находятся предъ городомъ, какъ и мы это видѣли, проходя мимо. Потомъ, какъ-будто сдѣлано ими хорошее дѣло, потому что бѣжали, чтобы не обличили ихъ какъ клеветниковъ, — все, чего только хотѣли, и Царь подтвердилъ своимъ приказаніемъ. Поэтому, успѣли и въ томъ, что изъ Александріи сосланы въ заточеніе въ Арменію два пресвитера и три діакона; Арія же и Астерія, изъ которыхъ одинъ былъ Епископомъ Петры палестинской, а другой Епископомъ аравійскимъ, за то, что отдѣлились отъ нихъ, не только послали въ заточеніе въ верхнюю Ливію, но и подвергли ихъ оскорбленіямъ.
19. Съ адріанопольскимъ Епископомъ Лукіемъ, поелику увидѣли, что обходится съ аріанами очень смѣло и обличаетъ ихъ нечестіе, поступили опять такъ-же, какъ и прежде, возложили желѣзныя оковы на выю и руки, и потомъ послали въ заточеніе, гдѣ Лукій и скончался, какъ они это знаютъ. Удалили съ мѣста Епископа Діодора, Олимпія же энейскаго и Ѳеодула траянопольскаго, которые оба были Епископами во Ѳракіи, добрыхъ и православныхъ мужей, поелику видѣли, что они ненавидятъ ересь, оклеветали сперва Евсевіевы сообщники, о чемъ и писалъ Царь Констанцій, а во второй разъ и сіи подтвердили тоже. Констанціемъ же писано было не только изгнать этихъ Епископовъ изъ городовъ и Церквей, но и предать смертной казни, если будутъ гдѣ найдены. Какъ ни удивительно это, однакоже, нимало не чуждо ихъ образу дѣйствія. Научившись подобнымъ вещамъ у Евсевіевыхъ сообщниковъ и какбы ставъ наслѣдниками ихъ нечестія и поведенія, какъ отцы ихъ дѣлали во Ѳракіи, такъ и они захотѣли въ Александріи показать себя страшными, и по ихъ домогательству было написано наблюдать за пристанями и входами въ города, чтобы епископы не возвратились какъ-нибудь въ Церкви, вслѣдствіе соборнаго дозволенія. Написано было, по ихъ домогательству, и къ александрійскимъ судіямъ объ Аѳанасіи и о нѣкоторыхъ пресвитерахъ по-именно, что если Епископъ, или кто-нибудь изъ тѣхъ пресвитеровъ найденъ будетъ вступившимъ въ городъ или въ предѣлы его, то судія въ правѣ — обезглавить найденнаго. Такъ новая іудейская ересь не только отрицается отъ Господа, но и поучается убійствамъ.
20. И при этомъ они не успокоились; но какъ отецъ ихъ ереси ходитъ яко левъ, искій кого поглотити (1 Петр. 5, 8), такъ и они, — захвативъ во власть свою общенародное гульбище и ходя по нему, если находили, что кто-нибудь порицаетъ ихъ за бѣгство и изъявляетъ ненависть къ аріанской ереси, — всѣхъ таковыхъ сѣкли бичами, связывали, высылали изъ отечества въ заточеніе. А чрезъ это сдѣлали себя столько страшными, что многіе обратились въ лицемѣровъ, а многіе согласились лучше — бѣжать въ пустыни, нежели жить съ ними вмѣстѣ. Таковы были неистовыя ихъ дерзости послѣ побѣга. Ибо совершаютъ нѣчто необычайное, приличное только ихъ ереси, чего прежде и не слыхивали, и чего, можетъ быть, никогда не случится даже у развращенныхъ язычниковъ, не только у христіанъ. Святый Соборъ Епископовъ Викентія изъ Капуи, гдѣ митрополія Кампаніи, и Евфрата изъ Агриппиніи, гдѣ митрополія верхней Галліи, отправилъ послами къ Царю, чтобы, поелику онъ изгналъ Епископовъ, то самъ-же и дозволилъ бы, по суду соборному, возвратиться имъ въ свои Церкви. Писалъ также и благочестивѣйшій Констансъ къ брату своему, и поддерживалъ сторону Епископовъ. Эти же достойные удивленія и на все отважные люди, какъ-скоро увидѣли пословъ въ Антіохіи, составляютъ общій совѣтъ, исполненіе же принимаетъ на себя одинъ Стефанъ, какъ способный къ подобнымъ дѣламъ. Въ самые дни святѣйшей Пасхи, нанимаютъ распутную женщину и, раздѣвъ ее до-нага, вводятъ ночью къ Епископу Евфрату. Женщина эта, думая сперва, что призвана молодымъ человѣкомъ, шла охотно. Когда же, оставленная ими, увидѣла человѣка соннаго, который ничего не знаетъ о случившемся, а потомъ, разсмотрѣла лице старца и догадалась, что это Епископъ, — тотчасъ подняла крикъ и стала жаловаться, что введена насильно. Но они просили ее молчать и солгать на Епископа. Такъ наступилъ день; дѣло разгласилось, и стекся весь городъ; придворные пришли въ движеніе, дивясь распространившемуся слуху и прося не молчать о дѣлѣ. Поэтому, произведенъ судъ; содержатель непотребнаго дома обличилъ приходившихъ за женщиной; они же обличили Стефана, потому что это были его клирики. Посему, Стефанъ отрѣшается, и на мѣсто его поставляется скопецъ Леонтій, только бы аріанской ереси не оставаться безъ защитника.
21. Царь Констанцій, тронутый этимъ нѣсколько, пришелъ въ себя, и изъ поступка съ Евфратомъ заключивъ, что и противъ другихъ бываютъ подобные замыслы, повелѣваетъ немедленно освободить сосланныхъ изъ Александріи въ Арменію пресвитеровъ и діаконовъ; и въ Александрію пишетъ прямо, чтобы болѣе не преслѣдовать клириковъ и мірянъ у Аѳанасія. Потомъ, когда мѣсяцевъ чрезъ десять скончался Григорій, — съ великою честію приглашаетъ Аѳанасія, не однажды и не двукратно, но три раза написавъ къ нему дружественно, убѣждаетъ ничего не опасаться и идти въ путь, посылаетъ пресвитера и діакона, чтобы тѣмъ съ большею увѣренностію возвратился онъ. Царь думалъ, что, страшась бывшаго прежде, не забочусь о возвращеніи. Пишетъ же и къ брату своему Констансу, чтобы и онъ убѣждалъ меня возвратиться. Онъ увѣрялъ, что цѣлый годъ ожидаетъ Аѳанасія, и никакъ не дозволялъ какого-либо нововведенія, или поставленія, сохраняя Церкви Епископу Аѳанасію.
22. Когда же такъ писалъ Царь и убѣждалъ чрезъ многихъ, потому что заставлялъ писать и комитовъ Полемія, Датіана, Бардіона, Ѳаласса, Тавра и Флоренція, которымъ болѣе можно было вѣрить; тогда, предавъ все Богу, и на сіе подвигшему Констанція, пришелъ къ нему Аѳанасій съ бывшими при немъ. Царь принялъ его искренно и дозволилъ возвратиться въ отечество и въ Церкви, написавъ къ помѣстнымъ судьямъ, чтобы (такъ-какъ прежде приказывалъ оберегать входы) имѣть ему невозбранный доступъ. Потомъ, когда Епископъ сталъ жаловаться на то, что потерпѣлъ и что писано было противъ него, присовокупилъ же и просьбу, чтобы, по отбытіи его, опять не стали клеветать враги, и сказалъ: «призови ихъ, если угодно; пусть станутъ они передо мною, и я обличу ихъ»; тогда Царь не сдѣлалъ этого, но все, что прежде писано было на Аѳанасія по клеветѣ, велитъ уничтожить и изгладить, подтвердивъ, что впредь не потерпитъ клеветы и что намѣреніе его въ этомъ твердо и непремѣнно. И сказалъ это не просто, но запечатлѣлъ слова клятвами, призывая при этомъ свидѣтелемъ Бога. Убѣдивъ же Аѳанасія многими другими словами и посовѣтовавъ ему остаться въ томъ увѣреннымъ, къ епископамъ и судьямъ пишетъ слѣдующее [5]:
24. А чтó писалъ онъ, по смерти блаженнаго Констанса, то, по переводу съ латинскаго подлинника, состоитъ въ слѣдующемъ:
25. Когда происходило это, — Аѳанасій и бывшіе съ нимъ простились и вступили уже въ путь; друзья, взирая на друга, радовались; а что до прочихъ, — то одни, видя его, стыдились, другіе, не осмѣливаясь видѣть, скрывались, иные же раскаявались въ томъ, что писали на Епископа. Всѣ палестинскіе Епископы, за исключеніемъ двоихъ или троихъ, и то подозрительныхъ, такъ приняли Аѳанасія и возрадовались общенію съ нимъ, что писали и оправдывались, говоря: «чтó писано нами прежде, тó сдѣлано не по произволенію, но принужденно». А объ Епископахъ въ Египтѣ и въ Ливіяхъ, также о народѣ въ этихъ странахъ и въ Александріи излишнее дѣло и говорить; потому что всѣ стекались, и несказанна была ихъ радость, не потому только, что сверхъ чаянія срѣтали своихъ живыми, но и потому, что освобождались отъ еретиковъ, какъ отъ мучителей и отъ бѣшеныхъ псовъ. Великое было веселіе, когда люди мірскіе въ церковныхъ собраніяхъ другъ друга поощряли къ добродѣтели. Сколько незамужнихъ, которыя прежде готовы были вступить въ бракъ, остались дѣвами Христовыми? Какъ многіе юноши, смотря на другихъ, возлюбили иноческую жизнь? Какъ многіе отцы увѣщевали дѣтей? И сколь у многихъ просили дѣти, чтобы не препятствовали имъ подвизаться о Христѣ? Сколь многія жены убѣдили мужей и сколь многія убѣждены мужьями — пребывать, какъ сказалъ Апостолъ, въ молитвѣ (1 Кор. 7, 5)? Сколько вдовъ, сколько сиротъ прежде были голодны и наги, а теперь, вслѣдствіе великаго народнаго усердія, не только не чувствовали голода, но ходили уже одѣтыми? Вообще, такое было соревнованіе въ добродѣтели, что каждое жилище, каждый домъ, по добротолюбію обитающихъ и по молитвѣ къ Богу, можно было почесть церковію. Глубокій и чудный былъ миръ въ Церквахъ; повсюду сущіе епископы писали и принимали отъ Аѳанасія обычныя мирныя посланія.
26. Раскаялись и Урзацій и Валентъ, какбы терзаемые совѣстію. Дружеское и мирное посланіе пишутъ они къ Епископу, хотя сами не получили отъ него письма. Пришедши же въ Римъ, приносили покаяніе, признаваясь, что все, чтó ни дѣлали и ни говорили они противъ Аѳанасія, есть ложь и одна клевета. И не это одно сдѣлали они, но предавъ анаѳемѣ аріанскую ересь, письменно изложили свое покаяніе, написавъ Епископу Юлію на латинскомъ языкѣ, съ переводомъ на эллинскій, слѣдующее посланіе, съ котораго на латинскомъ языкѣ [8] присланъ списокъ мнѣ Павломъ, Епископомъ триверскимъ.
Написавъ это, подписались они и къ мирнымъ посланіямъ, когда проходили у нихъ Аѳанасіевы пресвитеры, Петръ и Ириней и мірянинъ Аммоній, хотя Аѳанасій съ ними ничего не написалъ къ Урзацію и Валенту.
27. Посему, кто не дивился, видя все это и такой миръ Церквей? Кто не радовался, взирая на единомысліе столькихъ епископовъ? Кто не славилъ Господа, примѣчая веселіе народа въ церковныхъ собраніяхъ? Сколь многіе изъ враговъ принесли покаяніе? Сколь многіе изъ клеветавшихъ прежде старались оправдаться? Сколь многіе изъ ненавидѣвшихъ прежде Аѳанасія впослѣдствіи возлюбили его? Сколь многіе изъ писавшихъ противъ него перемѣнили складъ пѣсни? Многіе изъ бывшихъ въ общеніи съ аріанами не по произволенію, но по нуждѣ, приходили ночью и оправдывались; они предавали ересь анаѳемѣ и просили себѣ прощенія, потому что по заговорамъ и клеветамъ, отъ нихъ бывшимъ, видимо и тѣлесно были они съ аріанами, сердцемъ же соединены съ Аѳанасіемъ и съ нимъ всегда пребываютъ. Ей, повѣрьте, что это было такъ!
28. Но слыша и видя это, въ великомъ были стыдѣ наслѣдовавшіе мнѣнія и нечестіе Евсевіевы, а именно: скопецъ Леонтій, — съ которымъ не должно имѣть общенія и какъ съ міряниномъ, потому что оскопилъ себя, чтобы свободно уже жить съ какой-то Евстоліей, которая имѣла прежде съ нимъ связь, хотя именовалась еще дѣвою, — также Георгій, Акакій, Ѳеодоръ, Наркиссъ, которые низложены еще Соборомъ. Потомъ, видя согласіе и миръ съ Аѳанасіемъ болѣе нежели 400 епископовъ, и именно: Епископовъ великаго Рима, всей Италіи, Калабріи, Апуліи, Кампаніи, Бруттіи, Сициліи, Сардиніи, Корсики и всей Африки, также Епископовъ Галліи, Британіи, Испаніи и великаго исповѣдника Осіи, и еще Епископовъ Панноніи, Норика, Сискіи, Далмаціи, Дарданіи, Дакіи, Мисіи, Македоніи, Ѳессаліи, всей Ахаіи, Крита, Кипра, Ликіи и большей части Епископовъ Палестины, — Исавріи, Египта, Ѳиваиды, всей Ливіи и Пентаполя, видя все это, объяты они были завистію и страхомъ; — завистію по причинѣ общенія съ Аѳанасіемъ столь многихъ Епископовъ, и страхомъ, чтобы обольщенные ими не приступили къ единодушію съ столь многими, и обезсиленная ересь ихъ не была всюду предана посрамленію и позору.
29. И во-первыхъ, убѣждаютъ Урзація и Валента перемѣнить свои мысли и подобно псамъ возвратиться на свою блевотину, или подобно свиніямъ снова погрузиться въ прежнюю тину нечестія и выдумать такой предлогъ принесеннаго ими покаянія, будто бы сдѣлали это, убоявшись благочестивѣйшаго Констанса. Но если былъ въ этомъ и страхъ, то, ежели дѣло совершаемо было съ увѣренностію въ немъ, не надлежало измѣнять сдѣланному. Если же и страха не было, но они солгали; то не всякаго ли достойны они осужденія? Не было тутъ воина, и не посылались царедворцы или письмоводцы (какъ дѣлаютъ они нынѣ), не присутствовалъ царь, и вовсе не по чьему-либо приглашенію писали они; но сами, по своей волѣ, пришли въ Римъ, и въ церкви, гдѣ нѣтъ внѣшняго страха, дѣйствуетъ же одинъ страхъ Божій, гдѣ всякій имѣетъ свободное произволеніе, сами собою принесли покаяніе и написали оное. И однакоже, въ другой разъ ставъ аріанами, не краснѣютъ, придумавъ снова такой неприличный предлогъ.
30. Потомъ, собравшись вмѣстѣ, обратились съ просьбою къ Царю Констанцію, говоря: «О чемъ представляли мы прежде, въ томъ намъ не повѣрили. Когда вызывалъ ты Аѳанасія, говорили мы, что, приглашая его, изгоняешь нашъ толкъ; потому что Аѳанасій изъ-начала противъ него и не перестаетъ предавать его анаѳемѣ. Онъ всюду уже разослалъ свои противъ насъ писанія; весьма многіе — въ общеніи съ нимъ, а которые, повидимому, насъ держались, тѣ или уже присоединились къ нему, или думаютъ присоединиться; и мы остались одни; есть опасность, что огласится наше ученіе, и мы и ты будемъ, наконецъ, провозглашены еретиками. А если сдѣлается это, то смотри, чтобы не причли насъ къ манихеямъ. Поэтому, начни опять гоненіе и будь покровителемъ нашего толка; потому что и онъ признаетъ тебя своимъ царемъ». Таковы были лукавыя ихъ слова. И Царь, когда шелъ противъ Максентія, видя общеніе Епископовъ съ Аѳанасіемъ, какбы возгорѣвшись огнемъ, перемѣнилъ свою мысль, не сохранилъ въ памяти клятвъ, но забылъ, чтó писалъ, и не соблюлъ даннаго брату слова; потому что и въ письмахъ къ нему, и при свиданіи съ Аѳанасіемъ, увѣрялъ клятвенно не иначе поступать, но только какъ пожелаетъ народъ и угодно будетъ Епископу. Усердіе къ нечестію сдѣлало, что все вдругъ стало имъ забыто. Но не должно дивиться, что перемѣнился Констанцій послѣ столькихъ писаній и клятвъ. И нѣкогда египетскій мучитель, Фараонъ, многократно давая обѣщанія и получая за то освобожденіе отъ казней, перемѣнялъ свое намѣреніе, пока въ-конецъ не погибъ съ своими единомышленниками.
31. Сперва Констанцій въ каждомъ городѣ принуждалъ епископовъ перемѣниться; а когда былъ въ Арелатѣ и въ Медіоланѣ, — сталъ уже поступать, какъ совѣтовали и внушали еретики, лучше же сказать, сами они стали такъ поступать и, воспользовавшись властію, нападать на всякаго. И вскорѣ пришли повелѣнія и писанія къ епарху — немедленно отнять у Аѳанасія выдававшійся ему хлѣбъ и отдать мудрствующимъ по-аріеву, а также дозволить желающимъ оскорблять всякаго, кто сходится на богослуженіе вмѣстѣ съ Аѳанасіемъ. Угрожали даже судіямъ, если будутъ собираться на богослуженіе не съ аріанами. Все же это было только предначатіемъ того, чтó сдѣлано потомъ дукомъ Сиріаномъ. Посланы предписанія и въ другія мѣста кромѣ Александріи, отправлены въ города письмоводцы и придворные съ угрозами къ епископамъ и судіямъ, чтобы судіи поспѣшали, а епископы или писали противъ Аѳанасія, вступивъ въ общеніе съ аріанами, или въ наказаніе сами подвергались заточенію, а также міряне, сходящіеся съ ними на богослуженіе, знали, что противъ нихъ употреблены будутъ узы, поруганія, раны и отъятіе собственности. Предписаніе это не оставлено въ небреженіи, потому что посланные имѣли при себѣ клириковь Урзаціевыхъ и Валентовыхъ, чтобы и побуждали они нерадивыхъ судей, и доносили о нихъ Царю. И другимъ ересямъ, какъ меньшимъ своимъ сестрамъ, дозволяли хулить Господа; противъ однихъ только христіанъ злоумышляли, не имѣя терпѣнія слышать благочестивыя о Христѣ вѣщанія. Посему, сколько епископовъ, по Писанію, ведени были предъ воеводы и цари (Марк. 13, 9), и слышали отъ судей: «или подпишитесь, или оставьте Церкви, потому что Царь велѣлъ низложить васъ»? Сколь многіе въ городахъ приведены были въ смущеніе, что и ихъ обвиняютъ какъ друзей епископскихъ? Ибо и гражданамъ было писано, притомъ съ угрозою денежнаго взысканія, если каждый не будетъ епископа города своего принуждать къ тому, чтобы подписался. Вообще, всякое мѣсто и всякій городъ исполнились страха и смятенія; потому что епископовъ влекли, а судіи видѣли сѣтованіе и стенанія народа.
32. Такъ поступали посланные царедворцы. Эти же чудные люди, смѣло полагаясь на покровительство, употребляютъ свое стараніе, и такимъ образомъ, однихъ епископовъ вызываютъ къ Царю, противъ другихъ строятъ опять козни, въ письмахъ выдумывая на нихъ обвиненія, чтобы одни убоялись присутствія Констанціева, другіе же, устрашившись посланныхъ и угрозъ вымышленною клеветою, отступили отъ своего праваго и благочестиваго образа мыслей. Такъ, Царь великое число епископовъ, то угрозами, то обѣщаніями принуждалъ сказать: «мы уже не въ общеніи съ Аѳанасіемъ». Приходящимъ къ Царю не прежде дозволяли его видѣть, и вообще, не прежде давали имъ какой-либо покой и свободу оставлять свое жилище, какъ взявъ съ нихъ подпись. А если отказывались подписаться, то посылали ихъ въ заточеніе. И это дѣлалъ Царь, примѣчая, что ересь ненавидима всѣми. Посему-то наипаче и принуждалъ многихъ присоединиться къ числу немногихъ, старался собрать кучу именъ изъ зависти къ Епископу Аѳанасію, и чтобы придать бóльшую важность аріанскому ученію, которому онъ покровительствовалъ, думая, что въ-состояніи будетъ такъ-же извратить истину, какъ превращалъ людскія мнѣнія; но не зналъ и не читалъ того, что саддукеи и иродіане, присоединивъ къ себѣ фарисеевъ, не возмогли утаить истину. Напротивъ же того, истина при всемъ этомъ съ каждымъ днемъ дѣлается болѣе блистательною, а они, вопія: не имамы Царя, токмо Кесаря (Іоан. 19, 15), и имѣя на своей сторонѣ Пилатовъ приговоръ, тѣмъ не менѣе остаются лишенными всего и во всемъ стыдѣ, ожидая, что и сами будутъ совершенно обнажены, какъ рабъ (Іер. 17, 11), какъ-скоро увидятъ умершимъ своего покровителя.
33. Хотя совершенно неприлично, что нѣкоторые изъ епископовъ, устрашась сего, перемѣнили свои мнѣнія; но гораздо неприличнѣе, что неполагающіеся на правоту своей вѣры употребляютъ насиліе и принуждаютъ другихъ вѣрить противъ воли. Такъ, діаволъ, поелику нѣтъ въ немъ истины, нападая сѣчивомъ и оскордомъ, сокрушаетъ двери пріемлющихъ его (Псал. 73, 6). Спаситель же столько кротокъ, что, хотя спрашиваетъ: аще кто хощетъ по Мнѣ ити (Матѳ. 16, 24), и: кто хочетъ быть Моимъ ученикомъ, — однакоже, приходя къ каждому, не употребляетъ насилія, а напротивъ того, ударяетъ въ дверь и говоритъ: отверзи Ми сестро Моя невѣсто (Пѣсн. 5, 2); и когда отворяютъ, — входитъ; когда же медлятъ и не хотятъ, — удаляется. Не мечемъ и стрѣлами, не съ помощію воиновъ возвѣщается истина, но убѣжденіемъ и совѣтомъ. Какое же тамъ убѣжденіе, гдѣ — страхъ царевъ? Или какой — совѣтъ, гдѣ прекословящій имѣетъ предъ собою въ-виду заточеніе или смерть? И Давидъ, — будучи Царемъ, когда въ рукахъ своихъ имѣлъ врага, и воины его покушались убить сего врага, — не со властію запретилъ имъ, но, какъ говоритъ Писаніе, словами убѣждалъ мужей своихъ и не далъ имъ возстать и умертвить Саула (1 Цар. 26, 9-11). А Констанцій, поелику нѣтъ у него слова, принуждаетъ всѣхъ властію, чтобы всякому было явно, что мудрованіе ихъ не по Богу, но человѣческое, и мудрствующіе по-аріеву дѣйствительно не имѣютъ Царя токмо Кесаря: потому что христоборцы чрезъ него дѣлаютъ все, что только хотятъ.
Но, положивъ при его помощи строить козни многимъ, не знали они, что заставятъ многихъ сдѣлаться исповѣдниками; таковы нынѣ показавшіе достославное исповѣдничество, мужи благоговѣйные и добрые епископы: Павлинъ, Епископъ Триверовъ, митрополіи галльской, Люциферъ, Епископъ митрополіи сардинской, Евсевій верчелльскій въ Италіи, и Діонисій Епископъ Медіолана, также митрополіи италійской. Ибо Царь, призвавъ ихъ, приказывалъ подписаться противъ Аѳанасія и вступить въ общеніе съ еретиками; потомъ, когда они, удивившись этому новому предпріятію, сказали, что нѣтъ такого церковнаго правила, — онъ тотчасъ возразилъ: «Я хочу этого правила, — исполняйте; такъ сказано мною и епископамъ сирійскимъ, и они согласны. Поэтому и вы, или повинуйтесь, или будете въ заточеніи».
34. Епископы, выслушавъ и весьма удивившись, воздѣвъ руки къ Богу, съ великимъ дерзновеніемъ обратили къ нему рѣчь, поучая, что царство — не его, но даровавшаго ему Бога, и умоляли убояться Бога, чтобы не отнялъ онаго внезапно; угрожали ему днемъ суда, совѣтовали ему не разстроивать дѣлъ Церкви и римскаго народоправленія не смѣшивать съ церковнымъ постановленіемъ, не вводить аріанской ереси въ Церковь Божію. Но онъ не внялъ имъ, не позволилъ продолжать рѣчь, а напротивъ того, еще болѣе сталъ угрожать, обнажилъ на нихъ мечъ, и нѣкоторыхъ изъ нихъ велѣлъ отвести на казнь, и опять, какъ Фараонъ, отмѣнилъ приказъ. Посему, святые эти, отрясши прахъ и возведя очи къ Богу, не убоялись царской угрозы, и ради обнаженнаго меча не измѣнили истинѣ, но и самое изгнаніе свое обратили въ дѣло служенія. Проходя по мѣстамъ и городамъ, хотя были въ узахъ, благовѣствовали они, проповѣдуя благочестивую вѣру, анаѳематствуя же аріанскую ересь и предавая позору раскаяніе Урзація и Валента. И изъ сего вышло противное желанію злоумышлявшихъ. Чѣмъ дальше отстояло мѣсто заточенія, тѣмъ больше возрастала къ нимъ ненависть, и шествіе заточаемыхъ стало проповѣдію объ ихъ нечестіи. Ибо кто, смотря, какъ проходили заточаемые, не дивился имъ, какъ исповѣдникамъ, и не отвращался отъ аріанъ и не гнушался ими, не только какъ нечестивыми, но какъ кровопійцами и убійцами, давая имъ всякія именованія, только не имя Христіанъ?
35. Посему, Констанцію лучше было въ самомъ началѣ вовсе не приступать къ этой ереси, или приступивъ, не уступать въ такой мѣрѣ нечестивымъ, или уступивъ до такой степени, стать въ одинъ съ ними рядъ, чтобы понести обшее съ ними осужденіе за учиненныя донынѣ дерзости. Но, какъ видно, подобно обезумѣвшимъ, опутавъ себя оковами нечестія, навлекаютъ они на себя еще большее осужденіе. Ибо и вначалѣ не пощадили Либерія римскаго Епископа, но и туда простерли свое неистовство; не постыдились, что это — Апостольскій престолъ; не уважили, что Римъ есть митрополія Романіи; не привели себѣ на память, что прежде сами въ письмахъ именовали ихъ мужами Апостольскими. Все смѣшавъ вмѣстѣ, о всемъ вдругъ забыли, и заботились только ревновать о нечестіи. Какъ-скоро увидѣли, что Либерій держится православія, ненавидитъ аріанскую ересь и старается убѣдить всякаго, чтобы отвращался и удалялся отъ ереси; тотчасъ разсудили эти злочестивые: «если Либерія склонимъ на свою сторону, то вскорѣ и всѣхъ преодолѣемъ». И клевещутъ они Царю, а онъ, въ чаяніи чрезъ Либерія привлечь къ себѣ всѣхъ, немедленно пишетъ и посылаетъ какого-то евнуха, по имени Евсевія, съ письмомъ и съ дарами, чтобы обольстить дарами и привести въ страхъ письмомъ. Посему, евнухъ, прибывъ въ Римъ, сперва убѣждалъ Либерія подписаться противъ Аѳанасія и вступить вь общеніе съ аріанами, говоря: «этого хочетъ Царь, и такъ велитъ тебѣ поступить»; потомъ, показывая дары, снова убѣждалъ и бралъ его за руки, говоря: «послушайся Царя, и пріими сіи дары».
36. Епископъ же, желая убѣдить словомъ, вразумлялъ его: «Можно ли поступить такъ съ Аѳанасіемъ? Кого совершенно оправдалъ не только первый, но и второй, отвсюду созванный Соборъ, и кого римская Церковь отпустила съ миромъ, того можемъ ли мы осудить? И кто одобритъ насъ, если заочно окажемъ отврашеніе къ тому, кого лично возлюбили и допустили съ собою въ общеніе? Нѣтъ такого церковнаго правила, не имѣемъ у себя подобнаго преданія отъ Отцевъ, которые сами заимствовались у блаженнаго и великаго Апостола Петра. Но если Царь заботится о церковномъ мирѣ, если повелѣваетъ уничтожить написанное нами въ пользу Аѳанасія; то пусть будетъ уничтожено составленное ими противъ Аѳанасія, а также уничтожено составленное и противъ всѣхъ другихъ, и пусть, наконецъ, составится церковный Соборъ вдали отъ дворца, гдѣ не присутствовалъ бы Царь, не появлялся комитъ, не угрожалъ судія, но было бы достаточно Божія только страха и Апостольскихъ постановленій, чтобы, такимъ образомъ, паче всего сохранена была церковная вѣра, какъ опредѣлили Отцы на никейскомъ Соборѣ, а мудрствующіе по-аріеву были изринуты, и ересь ихъ предана проклятію. И тогда уже по произведеніи суда о томъ, въ чемъ обвиняется Аѳанасій, или другой кто, и въ чемъ обвиняютъ ихъ самихъ, виновные будутъ извергнуты, а оправдавшіеся возъимѣютъ дерзновеніе. Ибо непозволительно было бы причислить къ Собору тѣхъ, которые нечестиво учатъ о вѣрѣ, и неприлично изслѣдованіе о частномъ дѣлѣ предпочесть изслѣдованію о вѣрѣ. Прежде надобно пресѣчь всякое разногласіе о вѣрѣ, и потомъ производить изслѣдованіе о дѣлахъ. И Господь нашъ Іисусъ Христосъ не исцѣлялъ страждущихъ прежде, нежели обнаружатъ и скажутъ они, какую имѣютъ въ Него вѣру. Этому научились мы отъ Отцевъ, это и возвѣсти Царю. И ему это полезно, и Церковь созидаетъ. Пусть не слушаетъ Урзація и Валента. Они и въ прежнемъ каялись, и что теперь говорятъ, не заслуживаютъ въ томъ вѣры».
37. Такъ сказалъ Епископъ Либерій; евнухъ же, огорчась не столько тѣмъ, что Либерій не подписалъ, сколько тѣмъ, что нашелъ въ немъ противника ереси, и забывшись, что онъ — предъ Епископомъ, послѣ великихъ угрозъ удалился съ дарами, совершаетъ же нѣчто беззаконное, чуждое христіанину и для евнуха слишкомъ дерзкое. Въ подражаніе Саулову преступленію, входитъ онъ во храмъ Апостола Петра и ему посвящаетъ дары. Но Либерій, узнавъ объ этомъ, сильно вознегодовалъ на того, кто былъ блюстителемъ мѣста и не воспрепятствовалъ ему; дары же, какъ незаконную жертву, отринулъ. И это на бóльшій гнѣвъ подвигло скопца. Поэтому, раздражаетъ онъ Царя, говоря: «не о Либеріевой подписи у насъ теперь забота, страшитъ же Либеріевъ образъ мыслей объ ереси, — предавать аріанъ анаѳемѣ за одно имя». Къ тому же возбуждаетъ онъ и другихъ евнуховъ, а у Констанція — ихъ много, и лучше сказать, все одни евнухи, и во всемъ имѣютъ у него силу, безъ нихъ ничто не можетъ тамъ быть сдѣлано. Поэтому, Царь пишетъ въ Римъ, снова посылаются придворные и письмоводцы, комиты и письма къ епарху, чтобы Либерія, или обманувъ хитростію, увели изъ Рима и прислали къ Царю въ станъ, или изгнали его насильно.
38. Послѣ того какъ было это написано, — страхъ и навѣты усилились тамъ по всему городу. Сколькимъ домамъ сдѣланы угрозы? Сколько обѣщаній получили многіе, только бы дѣйствовали противъ Либерія? Сколь многіе епископы, видя это, скрывались? Сколь многія благородныя жены удалялись въ деревни по причинѣ клеветъ, распространяемыхъ христоборцами? Сколькимъ подвижникамъ устроены козни? Сколькихъ, проживавшихъ въ Римѣ и тамъ уже водворившихся, довели до изгнанія? Сколько разъ и съ какимъ стараніемъ охраняли пристань и входъ въ городскіе ворота, чтобы кто изъ православныхъ не вошелъ и не имѣлъ свиданія съ Либеріемъ? И Римъ на опытѣ узналъ христоборцевъ, и ему уже сдѣлалось извѣстнымъ, чему не вѣрилъ прежде, слыша, какъ другія церкви по городамъ были ими разоряемы. Все же это, какъ и вездѣ противъ другихъ, приводили въ движеніе евнухи. И въ этомъ злоумышленіи странно то, что аріанская ересь, отрицающая Божія Сына, находитъ себѣ помощь въ евнухахъ, которые, какъ по природѣ, такъ и по душѣ безплодны добродѣтелями и вовсе не терпятъ слышать о Сынѣ. Еѳіопскій евнухъ, не понимая, чтó читалъ, повѣрилъ Филиппу, который училъ о Спасителѣ (Дѣян. 8, 27-39); но Констанціевы евнухи не терпятъ исповѣдающаго Петра, отвращаются даже, когда Отецъ показуетъ Сына, съ неистовствомъ возстаютъ на утверждающихъ, что есть преискренній Божій Сынъ, присвояя себѣ скопческую ересь, будто бы ничего нѣтъ преискренняго и истиннаго отъ Отца. Посему-то и законъ запрещаетъ допускать евнуховъ въ церковное совѣщаніе. Однакоже, нынѣ и они признаются владыками церковныхъ судовъ, и что имъ заблагоразсудится, то присуждаетъ Констанцій; а такъ-называемые епископы притворствуютъ. О, кто будетъ описателемъ всего этого? Кто возвѣститъ объ этомъ иному роду? Кто повѣритъ, слыша, что евнухи, которымъ едва довѣряются домашнія службы (потому что это родъ людей сластолюбивыхъ, о томъ только заботящихся, чтобы воспрепятствовать и другимъ, въ чемъ отказано имъ природою), управляютъ нынѣ дѣлами церковными? И ихъ-то власти подпавъ, Констанцій злоумышлялъ противъ всего и изгналъ въ заточеніе Либерія.
39. Много писалъ Царь въ Римъ, много было угрозъ, много отправлено пословъ, много устроено козней; наконецъ, настало гоненіе и на Александрію. Либерій повлеченъ къ Царю и съ великимъ предъ нимъ дерзновеніемъ говоритъ: «Перестань гнать христіанъ, не покушайся чрезъ насъ ввести нечестіе въ Церковь; мы готовы потерпѣть все, только не называться аріанами; не принуждай насъ христіанъ сдѣлаться христоборцами. И тебѣ совѣтуемъ это: не противоборствуй Даровавшему тебѣ власть сію; не воздавай Ему, вмѣсто благодарности, нечестіемъ; не будь гонителемъ вѣруюшихъ въ Него, чтобы и тебѣ не услышать: жестоко ти есть противу рожну прати (Дѣян. 9, 5). Но, о если бы ты услышалъ это, чтобы и тебѣ увѣровать, какъ святому Павлу. Вотъ и мы передъ тобою, пришли прежде, нежели выдумаютъ предлогъ къ обвиненію. Для того и поспѣшили, зная, что отъ тебя ждетъ насъ заточеніе, чтобы потерпѣть это прежде предлога къ обвиненію и чтобы всякому было явно, что и всѣ прочіе пострадали такъ-же, какъ и мы, и разглашенные предлоги къ ихъ обвиненію были выдуманы врагами, и все, противъ нихъ представленное, есть клевета и ложь».
40. Такъ говоря, Либерій всѣхъ тогда привелъ въ удивленіе. А Царь, вмѣсто того, чтобы отвѣчать, далъ только приказаніе, и послалъ въ заточеніе каждаго въ отдѣльное мѣсто, какъ поступилъ и съ прежними. Сей образъ заточенія ввелъ онъ, чтобы и въ наказаніяхъ превзойдти жестокостію бывшихъ прежде него мучителей и гонителей. Ибо въ прежнее, бывшее тогда гоненіе, Максиміанъ общимъ опредѣленіемъ многихъ вмѣстѣ исповѣдниковъ посылалъ въ заточеніе, и тѣмъ облегчалъ наказаніе, доставляя имъ утѣшеніе позволеніемъ жить вмѣстѣ. А Констанцій и его превзошелъ жестокостію, и сталъ посылать въ разныя мѣста тѣхъ, которые сообща дѣйствовали въ дерзновеніи и исповѣдничествѣ, сталъ разлучать соединенныхъ вѣрою, чтобы и умирая не видали они другъ друга. Онъ думалъ, что тѣлесная разлука расторгнетъ и душевное расположеніе, и разлученные между собою забудутъ взаимное единомысліе и единодушіе. Но не знаетъ того, что, хотя каждый останется одинъ, однакоже, съ нимъ пребываетъ еще тотъ Господь, Котораго исповѣдывали они живя совокупно, и Который содѣлаетъ, какъ и сотворилъ съ Пророкомъ Елиссеемъ, что съ каждымъ будетъ множае, нежели воиновъ съ Констанціемъ (4 Цар. 6, 16). Подлинно злоба слѣпа. Чѣмъ думали оскорбить исповѣдниковъ, разлучая ихъ между собою, тѣмъ наипаче сильно повредили себѣ самимъ. Если бы исповѣдники жили неразлучно и всѣ находились въ одномъ мѣстѣ, то ненависть нечестивыхъ была бы извѣстною въ одномъ-же мѣстѣ. А теперь, разлучивъ ихъ, сдѣлали, что повсюду пронесены и вездѣ стали извѣстны и нечестивая ересь и ихъ лукавство.
41. Чего же достигли они, поступая такъ? Кто, услышавъ объ этомъ, не почтетъ ихъ скорѣе всѣмъ инымъ, только не христіанами?
Поелику Либерій послалъ къ Царю съ письмомъ пресвитера Евтропія и діакона Иларія, когда явился исповѣдникомъ Люциферъ съ дружиною, то пресвитера немедленно послали въ заточеніе, а діакона Иларія сперва обнажили, сѣкли, а потомъ сослали, приговаривая: «для чего не противишься Либерію, но еще носишь отъ него письма»? Это сдѣлали Урзацій и Валентъ и съ ними евнухи. И діаконъ, когда сѣкли его, благословлялъ Господа, припомнивъ сказанное Имъ: плещи моя вдахъ на раны (Ис. 50, 6). А бичующіе смѣялись и издѣвались надъ нимъ, не стыдясь, что оскорбляютъ Левита. И они смѣясь разсуждали, о чемъ было имъ прилично, Иларій же продолжалъ благословлять Господа; потому что терпѣть біеніе свойственно христіанамъ, но чтобы бичевать христіанъ, — на это нужна Пилатова и Каіафина дерзость.
Такъ еще вначалѣ покушались растлить и римскую Церковь, желая и въ нее внести нечестіе. Заточенный Либерій чрезъ два года изнемогъ въ силахъ, и убоявшись смерти, какою угрожали, подписался. Но этимъ доказываются какъ ихъ насиліе, такъ въ Либеріи ненависть къ ереси и справедливость его въ пользу Аѳанасія, когда имѣлъ свободное произволеніе. Ибо чтó сдѣлано послѣ истязаній вопреки первоначальному мнѣнію, въ томъ видно изволеніе не убоявшихся, но истязующихъ. Хотя все покушались дѣлать въ пользу ереси, однакоже, въ каждой Церкви, соблюдая вѣру, какой научились, ожидаютъ учителей, христоборную же ересь осудили, и всѣ бѣгутъ отъ нея, какъ отъ змія.
42. Злочестивые, совершивъ такое множество и такихъ дѣлъ, думали, что ничего еще ими не сдѣлано, пока великій Осія не испыталъ на себѣ ихъ лукавства. И на такого старца замыслили они простирать свое неистовство, не устыдились, что онъ отецъ епископовъ, не уважили того, что былъ онъ исповѣдникомъ, не почтили долголѣтняго епископства, въ которомъ пребывалъ онъ болѣе шестидесяти лѣтъ. Напротивъ того, все вмѣнили въ ничто, а имѣли въ-виду одну только ересь эти, подлинно ни Бога не боящіеся, ни людей не стыдящіеся люди. Поэтому, приступивъ къ Констанцію, обратились опять къ нему съ такими словами: «все мы сдѣлали, заточили римскаго Епископа, а прежде него заточили многихъ другихъ епископовъ, и всякое мѣсто наполнили страхомъ; но ни къ чему не служатъ намъ такія дѣйствія твои, и нимало не успѣваетъ дѣло наше, пока остается Осія. Поелику онъ — между своими, то и всѣ при своихъ церквахъ; онъ одинъ словомъ и вѣрою можетъ возставить всѣхъ противъ насъ. Онъ предсѣдательствуетъ на Соборахъ, писаніямъ его вездѣ внимаютъ; онъ и въ Никеи излагалъ вѣру, и объ аріанахъ вездѣ проповѣдалъ, что они еретики. Поэтому, ежели онъ останется, то напрасно было заточеніе другихъ: ересь наша гибнетъ. Воздвигни же гоненіе и на него, не пощади, что онъ древенъ, — ересь наша не знаетъ уваженія къ старческимъ сѣдинамъ».
43. Слыша это, Царь не замедлилъ; но зная этого мужа, зная способности старца, пишетъ и повелѣваетъ, чтобы явился къ нему Осія, когда подвергалъ онъ искушенію и Либерія. Осія пришелъ. Царь сталъ просить и убѣждать его обычными ему словами, какими думалъ обольщать и другихъ, а именно, чтобы подписался противъ насъ и вступилъ въ общеніе съ аріанами. Старецъ съ непріятностію выслушавъ и оскорбившись даже тѣмъ, что говорятъ ему нѣчто подобное, обличилъ и убѣдилъ Царя, и удалился въ свое отечество и къ своей Церкви. Но, поелику еретики стали сѣтовать и снова подстрекать Царя, — были же у него и евнухи, напоминавшіе объ этомъ и еще болѣе раздражавшіе, — то Царь пишетъ уже съ угрозами. Осія терпитъ оскорбленія, но не трогается страхомъ козней. Будучи твердъ въ мысляхъ и на камени создавъ домъ вѣры своей, дерзновенно подвизается противъ ереси, угрозы же въ царскомъ письмѣ почитаетъ дождевыми каплями и дуновеніемъ вѣтра. Констанцій пишетъ къ нему многократно, то ласкаетъ его, какъ отца, то угрожаетъ, переименовываетъ заточенныхъ и говоритъ: «Еще ли ты одинъ будешь противъ ереси? Послушайся, подпишись къ осужденію Аѳанасія. Ибо кто противъ него, тотъ, безъ сомнѣнія, за одно съ нами думаетъ по-аріански». Осія не колебался, но, терпя обиды, самъ написалъ къ Констанцію; мы читали посланіе его, и оно приложено въ концѣ [9].
И Аѳанасій соглашался на это и не противорѣчилъ; они же, не полагаясь на себя, отъ всего равно отказались. И еще, Аѳанасій былъ въ твоемъ станѣ, когда вызвалъ ты его письмомъ, и онъ просилъ, чтобы враги его, находящіеся въ самой Антіохіи, были позваны всѣ, или каждый порознь, чтобы или его изобличили, или сами были обличены, и чтобы или въ присутствіи его доказали, чтó говорятъ, или не клеветали заочно. И ты не принялъ того, чтó сказалъ онъ, да и враги его отказывались отъ сего. Для чего же слушаешь еще отзывающихся о немъ худо? Для чего терпишь Валента и Урзація, хотя они раскаялись и письменно признались въ клеветѣ своей? Ибо признались они, что не по принужденію (какъ представляютъ теперь), не подъ прикрытіемъ воиновъ, не свѣдома брата твоего (при немъ не бывало того, что дѣлается нынѣ, да не будетъ сего!), но сами, по своей волѣ, пришли въ Римъ, и въ присутствіи Епископа и пресвитеровъ написали свое признаніе, написавъ прежде мирное и дружественное посланіе къ Аѳанасію. Если же представляютъ теперь въ предлогъ сдѣланное имъ принужденіе и признаютъ это дѣломъ худымъ, и ты не одобряешь сего; то самъ ты перестань дѣлать принужденія, не пиши, не посылай комитовъ, но освободи и заточенныхъ, чтобы, когда тебя самого винятъ въ насиліяхъ, еретики не дѣлали еще бóльшаго насилія. Бывало ли что подобное при Констансѣ? Кто изъ епископовъ былъ заточенъ? Вступалъ ли онъ когда въ среду церковнаго сужденія? Какой изъ царедворцевъ его принуждалъ подписываться къ чьему либо обвиненію, какъ утверждаетъ это Валентъ? Перестань, умоляю тебя, вспомни, что и ты человѣкъ смертный, убойся дня суднаго, сохрани себя на оный чистымъ. Не вступайся въ дѣла существенно церковныя и не давай намъ приказаній относительно ихъ, а лучше, принимай ученіе отъ насъ. Тебѣ вручилъ Богъ царство, а намъ ввѣрилъ дѣла Церкви. И какъ восхищающій себѣ твою власть противорѣчитъ учредителю Богу: такъ бойся и ты, чтобы, захватывая въ свои руки церковныя дѣла, не подпасть отвѣтственности въ тяжкой винѣ. Написано: воздадите кесарева кесареви: и Божія Богови (Матѳ. 22, 21). Посему, какъ намъ не позволено властвовать на землѣ, такъ и ты, Царь, не имѣешь власти приносить кадило. Пишу тебѣ это, заботясь о твоемъ спасеніи; а о чемъ ты ко мнѣ писалъ, таково мое мнѣніе: не только не согласенъ я съ аріанами, но и анаѳемѣ предаю ихъ ересь; не подпишусь и къ осужденію Аѳанасія, котораго мы, римская Церковь и цѣлый Соборъ оправдали. Сіе видя, и ты вызывалъ къ себѣ этого человѣка, и позволилъ ему съ честію возвратиться въ отечество и въ Церковь. Посему, какой былъ предлогъ къ такой перемѣнѣ? Тѣ-же у Аѳанасія враги и прежде были и теперь, и что теперь наушничаютъ (въ присутствіи же его ничего не говорятъ), то наговаривали и прежде, нежели ты вызывалъ Аѳанасія, то-же разглашали и пришедши на Соборъ; а когда потребовалъ я, какъ сказано выше, — не возмогли представить доказательствъ. Если бы имѣли доказательства, то не бѣжали бы такъ постыдно. Посему, кто же убѣдилъ тебя, по прошествіи столькаго времени, забыть свои письма и слова? Удержись, и не слушайся злыхъ людей, чтобы за взаимную услужливость самому не сдѣлаться виновнымъ. Здѣсь угождаешь имъ, а на судѣ будешь отвѣчать одинъ. Они чрезъ тебя желаютъ отмстить врагу своему и тебя хотятъ сдѣлать служителемъ своего лукавства, чтобы чрезъ тебя посѣять въ Церкви и ненавистную ересь. Но неблагоразумно, въ удовольствіе другихъ, ввергать себя въ очевидную опасность. Перестань, умоляю тебя, и послушайся меня, Констанцій. Ибо прилично — и мнѣ написать это, и тебѣ не пренебрегать этимъ.
45. Такъ мудрствовалъ и писалъ авраамскій старецъ, истинный Осія [10]. Но Царь не отступился отъ козней, не пересталъ искать предлога къ его обвиненію, и продолжалъ страшно угрожать, чтобы, или принужденіемъ совратить, или, ежели не послушается, заточить его. Какъ чиновницы и князи въ Вавилонѣ, ища вины на Даніила, не обрѣтали, развѣ только въ законахъ Бога его (Дан. 6, 4-5): такъ и нынѣшніе князи нечестія не могли выдумать на старца иного предлога (потому что всѣмъ былъ извѣстенъ сей истинный Осія, извѣстна была и неукоризненная жизнь его), кромѣ ненависти его къ ереси. Посему и на него клевещутъ, впрочемъ не какъ на Даніила — Дарію (потому что Дарій неохотно слушалъ, чтó говорили на Даніила), но какъ Іезавель — на Навуѳея, и какъ іудеи — Ироду, — говоря такъ: «Не только не подписываетъ опредѣленія на Аѳанасія, но и насъ за него осуждаетъ, и столько ненавидитъ ересь, что и другимъ пишетъ: лучше претерпѣть вамъ смерть, нежели стать предателями истины. Ибо за нее гонимы и возлюбленный нами Аѳанасій и римскій Епископъ Либерій, даже строятъ козни всѣмъ прочимъ». Выслушавъ это, особливо же узнавъ, что въ Испаніи и другіе одинаковыхъ мыслей съ Осіею, покровитель нечестія и ереси, Царь Констанцій пытался склонить ихъ къ подписи; и когда не могъ къ тому принудить, — вызываетъ Осію. И вмѣсто заточенія цѣлый годъ удерживаетъ его въ Сирміи сей безбожный, злочестивый и немилосердый, и Бога не убоявшись и не уваживъ расположенія, какое отецъ его имѣлъ къ Осіи, не устыдившись и столѣтней его старости. Все это оставилъ безъ вниманія ради нечестія сей новый Ахаавъ и другой явившійся у насъ Валтасаръ. Столько дѣлалъ насилія старцу, до того удерживалъ его, что онъ измученный едва принялъ въ общеніе Валента и Урзація, но не подписалъ Аѳанасіева осужденія. Впрочемъ, и это безпокоило старца; и когда приближался къ смерти, — какбы завѣщавая свидѣтельствовалъ онъ о сдѣланномъ ему насиліи, предавалъ анаѳемѣ ересь и всякому запрещалъ принимать ее.
46. Кто, видя это или только слыша объ этомъ, не прійдетъ въ изумленіе и не возопіетъ ко Господу, говоря: ужели въ потребленіе сотворишь Израиля (Іез. 11, 13)? Кто, примѣчая это, и самъ благовременно не возопіетъ, говоря: ужасъ и страшная содѣяшаяся на земли (Іер. 5, 30); и: ужасеся небо, и вострепета земля попремногу зѣло (Іер. 2, 12). Отцы людей и учители вѣры поемлются, а нечестивые вводятся въ Церковь! Когда заточенъ былъ Либерій Епископъ римскій, и столько пострадалъ Отецъ епископовъ великій Осія, заточаемы были столь многіе Епископы Испаніи и другихъ странъ: кто, видя все это, если имѣлъ хотя нѣсколько чувства, не понималъ, что на Аѳанасія и на другихъ представленные предлоги ложны и что все исполнено клеветы? Посему-то и переносили все терпѣливо, видя злоумышленныя клеветы аріанъ. Ибо какая вина приписана Либерію? Какое обвиненіе сдѣлано на старца Осію? Кто хотя бы солгалъ чтó на Павлина, на Люцифера, на Діонисія, на Евсевія? Или, какой проступокъ указанъ у другихъ заточенныхъ епископовъ, пресвитеровъ и діаконовъ? Ни-одного; совершенно ни-одного. Не по поводу преступленій составлялись заговоры и не по обвиненію заточенъ былъ каждый, — это было возстаніе нечестія на благочестіе, и сколько усердіе къ аріанской ереси, столько и предначатіе пришествія Антихристова. Ибо Антихристу предуготовлялъ путь Констанцій.
47. Послѣ того какъ въ церквахъ Италіи и другихъ странъ Царь сдѣлалъ все, чего ему хотѣлось, послѣ того какъ однихъ заточалъ, другихъ принуждалъ и повсюду наполнялъ все страхомъ, обратилъ онъ ярость свою, подобно какой-то болѣзни, на Александрію. Дѣлалось же это христоборцами злокозненно, чтобы имѣть, наконецъ, подписи многихъ епископовъ; а чтобы у гонимаго Аѳанасія не было даже епископа, предъ которымъ бы могъ жаловаться, предварительно повсюду наполнили они все страхомъ, и страхъ соблюли въ помощники себѣ при своихъ козняхъ эти неразумные, не зная того, что обнаруживали этимъ не произволеніе епископовъ, но сдѣланное имъ принужденіе. Не знали они, что хотя оставятъ братія, далеко будутъ и друзья и знакомые, не найдется человѣка, который бы вмѣстѣ поскорбѣлъ и утѣшилъ, однакоже, паче всего этого достаточная помощь — прибѣжище къ Богу. И Илія гонимый оставленъ одинъ, но всѣмъ и во всемъ былъ для Святаго Богъ. И Спаситель показалъ намъ сей-же образъ, и одинъ былъ оставленъ, когда злоумышляли на Него враги. И мы, если во время гоненія оставлены будемъ людьми, да не стужаимъ си (Гал. 6, 9), но на Него возложимъ надежду и не измѣнимъ истинѣ. Если истина вначалѣ, повидимому, и утѣснена, то впослѣдствіи признаютъ ее и сами гонители.
48. Царя побуждаютъ, и онъ сперва пишетъ и посылаетъ угрозы Дуку и воинамъ; отправлены письмоводцы Діогеній и Иларій, а съ ними и придворные; воздвигнуто на Церковь столько ужасовъ и жестокостей, какъ говорили мы объ этомъ нѣсколько выше, и какъ всякому извѣстно изъ показаній, данныхъ народомъ, какія иной можетъ и прочесть, потому что помѣщены въ концѣ сего. А потомъ, послѣ того, чтó сдѣлано Сиріаномъ, послѣ всего, чтó было въ Александріи, послѣ оскорбленія дѣвъ, Царь, одобривъ такія и въ такой мѣрѣ худыя дѣла, снова пишетъ александрійскому сенату и народу, и поощряетъ молодыхъ людей, чтобы всѣ они сошлись и воздвигли гоненіе на Аѳанасія, или знали, что иначе они враги Царю. Но Аѳанасій, прежде нежели пришли въ Александрію предписанія, по которымъ Сиріанъ напалъ на церковь, удалился уже, зная написанное: укрыйся мало елико елико, дондеже мимоидетъ гнѣвъ (Ис. 26, 20). Подателемъ же этихъ писемъ служитъ нѣкто Ираклій, саномъ комитъ, предшествуя какому-то, посланному Царемъ соглядатаю, Георгію, потому что присланный имъ не могъ быть епископомъ (да не будетъ сего!), какъ показываютъ самыя событія и то, чѣмъ началось его вшествіе.
49-50. Ираклій обнародовалъ царскія письма и обнаружилъ великій позоръ писавшаго. Поелику, какъ писалъ великій Осія, Царь не находилъ правдоподобнаго предлога къ перемѣнѣ своихъ расположеній; то выдумывалъ предлогъ еще гораздо болѣе неприличный и для него самого и для его совѣтниковъ. Ибо говорилъ: «уважая пріязнь, боголѣпной и благочестивой памяти брата, дозволилъ я Аѳанасію на время возвратиться къ вамъ». А это и доказываетъ, что не сдержалъ онъ обѣщанія и непризнателенъ къ брату по смерти. Притомъ, именуетъ брата достойнымъ боголѣпной и благочестивой памяти (какъ и дѣйствительно онъ достоинъ); посему, долженъ былъ соблюсти его заповѣдь и пріязнь, какъ писалъ (если только и для блаженной памяти Констанса дозволилъ возвратиться Аѳанасію), чтобы не нарушить своихъ обязанностей къ брату, но сдѣлаться наслѣдникомъ какъ царства, такъ и воли его. Захотѣвъ выставить свои права, отвергъ онъ Вретаніона, сказавъ: «кому по смерти братьевъ принадлежитъ наслѣдство»? Ради же ненавистной ереси христоборцевъ не знаетъ онъ правъ, но нарушаетъ обязанности къ братьямъ. Для этой же ереси не подумалъ онъ сохранить ненарушенною и волю отца, но въ угодномъ для нечестивыхъ показываетъ видъ, что соблюдаетъ ее, а въ непріятномъ для нихъ не умѣетъ сохранить уваженія и къ отцу. Ибо отецъ вслѣдствіе клеветы Евсевіевыхъ сообщниковъ послалъ на время Епископа Аѳанасія въ Галлію, чтобъ укрыть отъ жестокости злоумышляющихъ (это сдѣлалъ извѣстнымъ по смерти отца, блаженной памяти, Константинъ братъ Констанціевъ, какъ видно изъ писемъ его); однакоже, не послушался этихъ Евсевіевыхъ сообщниковъ, чтобы послать епископомъ, кого они желали, но воспрепятствовалъ ихъ желанію, и предпріятіе ихъ остановилъ сильными угрозами.
51. Если Констанцій хотѣлъ сохранить волю своего родителя, какъ пишетъ; то для чего же послалъ сперва Григорія, а теперь посылаетъ этого міроядца Георгія? Или, для чего аріанъ, которыхъ тотъ называлъ порфиріанами, старается онъ ввести въ Церковь, и имъ покровительствуя, другихъ заточаетъ? Если и отецъ его допустилъ къ себѣ Арія, то Арій, нарушившій клятву и разсѣдшійся, утратилъ благорасположеніе къ нему отца; какъ-скоро узналъ объ этомъ Константинъ, — осуждалъ уже его, какъ еретика. Почему же Констанцій, выставляя на видъ, что заботится о церковныхъ правилахъ, все замыслилъ дѣлать вопреки правиламъ? Ибо гдѣ правило — посылать епископа отъ двора? Или, гдѣ правило, чтобы воины вторгались въ церкви? Кто сообщилъ такое преданіе, чтобы церковными дѣлами управляли комиты и несмысленные евнухи, — и своимъ предписаніемъ объявляли опредѣленіе такъ-называемыхъ епископовъ? Всякую ложь употребляетъ онъ въ пользу нечестивой ереси. Вопреки волѣ отца и тогда послалъ въ другой разъ Филагрія епархомъ, вопреки ему сдѣлано и теперь бывшее. И для брата не стоитъ онъ во истинѣ. Ибо, по смерти его, не разъ и не два, но трижды писалъ Епископу, и еще обѣщалъ не перемѣнять своего рѣшенія, даже совѣтовалъ твердо надѣяться, что никто не потревожитъ его, но безъ всякихъ безпокойствъ будетъ оставаться онъ въ Церкви. Съ комитомъ же Астеріемъ и письмоводцемъ Палладіемъ послалъ предписанія къ тогдашнему дуку Фелициссиму и къ епарху Несторію, чтобы они воспретили, если епархъ Филиппъ или другой кто осмѣлится злоумышлять противъ Аѳанасія.
52. Посему, когда прибылъ Діогенъ, и Сиріанъ строилъ козни, — и онъ, и мы, и народъ требовали царскихъ посланій, думая, что какъ, по написанному: ничто же ложно отъ языка цареви да глаголется (Прит. 24, 22), такъ и нашъ Царь, обѣщавъ, не солжетъ и не перемѣнится. Посему, если дозволилъ для брата, то почему писалъ и по смерти его? А если и въ этомъ случаѣ писалъ ради его-же памяти, то почему впослѣдствіи сталъ вовсе непризнательнымъ къ брату и гонитъ Аѳанасія? Почему пиша ссылается на судъ епископовъ, а самъ дѣлаетъ, что ему угодно, и притомъ не скрытно, но имѣя близъ себя уличеніе въ злоухищреніи? Ежели это — опредѣленіе епископовъ, то какъ это касается до Царя? А если царская это угроза, то какая здѣсь потребность въ именуемыхъ епископахъ? Слышно ли было чтó подобное отъ начала вѣка? Когда сужденіе Церкви получало свою силу отъ царя, или вообще признавалось за опредѣленіе? Много было Соборовъ прежде сего, много составлялось церковныхъ опредѣленій; но и Отцы никогда не требовали совѣта отъ царя, ни царь не входилъ въ дѣла существенно церковныя. Апостолъ Павелъ имѣлъ друзьями принадлежавшихъ къ Кесареву дому, и пиша къ Филиппійцамъ, привѣтствовалъ ихъ отъ имени этихъ друзей, но никогда не дѣлалъ ихъ сообщниками въ своихъ опредѣленіяхъ. А теперь новое зрѣлище, и оно есть изобрѣтеніе аріанской ереси. Собрались вмѣстѣ еретики и Царь Констанцій, чтобы и ему, ссылаясь на епископовъ, по своей власти дѣлать, чтó хочетъ, и воздвигая гоненіе, не называться гонителемъ, и имъ, опираясь на могущество Царя, злоумышлять противъ кого хотятъ; угодно же имъ злоумышлять противъ тѣхъ, которые не мыслятъ такъ-же нечестиво, какъ они. И увидишь, что это разыгрывается у нихъ какбы на зрѣлищѣ: такъ, именуемые епископы лицедѣйствуютъ, а Констанцій распоряжается ими. И еще, Царь даетъ обѣщанія, какъ Иродъ Иродіадѣ, они же пляшутъ и тѣлодвиженіями выражаютъ клеветы, чтобы заточать и предавать смерти благочествующихъ предъ Господомъ.
53. Кому не повредили они своими клеветами? Противъ кого не злоумышляли христоборцы? Кого, оговореннаго ими, не заточилъ Констанцій? Когда не выслушивалъ ихъ охотно? И что странно: принималъ ли когда чье-либо слово противъ нихъ, не скорѣе ли одобрялъ каждое ихъ слово, чтó ни сказали бы они? Какая Церковь со всею свободою покланяется нынѣ Христу? Если благочестива, то бѣдствуетъ; если притворствуетъ, то страшится. Констанцій, сколько было ему возможно, все наполнилъ лицемѣріемъ и нечестіемъ. Ежели гдѣ есть кто-либо благочестивый и христолюбецъ (повсюду же много таковыхъ); то подобно Пророкамъ и великому Иліи они скрываются, если только найдутъ гдѣ вѣрнаго человѣка, подобнаго Авдіи, или же удаляются въ вертепы и пропасти земныя, или проводятъ жизнь, обходя пустыни. Эти безумцы такъ-же клевещутъ, какъ и Іезавель выдумывала на Навуѳея, и іудеи — на Спасителя. И наконецъ, покровительствуя ереси, желая превратить истину, какъ Ахааву хотѣлось виноградникъ превратить въ вертоградъ зелій, Констанцій дѣлаетъ все, чтó они захотятъ, потому что и самъ слышалъ отъ нихъ, чтó хотѣлъ.
54. Такимъ образомъ, по сказанному выше, истинныхъ епископовъ за то, что не принимали нечестія, Царь заточалъ, какъ хотѣлъ. Такъ и противъ Аѳанасія послалъ теперь комита Ираклія, и онъ всенародно предложилъ предписанія, объявилъ и царскій приказъ, что, если не послушаются писаній, прекратится выдача хлѣба, ниспровергнуты будутъ идолы, многіе изъ чиновныхъ гражданъ и изъ простаго народа будутъ непремѣнно проданы въ рабство. А послѣ этихъ угрозъ посланный не устыдился при всемъ народѣ громко сказать: «Царь удаляетъ Аѳанасія и церкви велѣлъ отдать аріанамъ». Всѣ дивились этому, подавали другъ другу знаки и говорили: «если Констанцій сталъ еретикомъ, то стыдиться сего должно». Ираклій же еще болѣе сталъ принуждать сенаторовъ, простолюдиновъ, языческихъ храмоблюстителей, чтобы подписались къ этому и дали слово принять, кого Царь пришлетъ епископомъ. И прекрасно защищалъ Констанцій правила Церкви, поступая такъ, не въ церкви требуя подписи, но на площади, не у христіанъ, но у языческихъ храмоблюстителей; ибо зналъ, что посылаетъ не епископа христіанамъ, но какого-то любителя тяжбъ подписывающимся.
55. Посему язычники, этою подписью какбы покупая неприкосновенность своихъ идоловъ, также нѣкоторые изъ рабочихъ, по причинѣ сказанныхъ выше Иракліевыхъ угрозъ, хотя не охотно, однакоже подписались, какъ-будто шло дѣло о народномъ правителѣ или иномъ присылаемомъ судіи. Да и чтó могли сдѣлать они, будучи язычниками, кромѣ того, чтó угодно было Царю? Поелику же вѣрные собрались въ великой церкви (была же тогда середа); то комитъ Ираклій беретъ съ собою на слѣдуюшій день египетскаго епарха Катафронія, католикоса Фавстина и еретика Виѳина, и побуждаютъ на площадяхъ молодыхъ людей и чтителей идоловъ сдѣлать нападеніе на церковь и побивать камнями вѣрныхъ, увѣряя, чіо есть на это приказъ самого Царя. Бóльшая часть вѣрныхъ вышли уже изъ церкви, потому что отпускъ былъ сдѣланъ, оставалось тамъ нѣсколько женщинъ; тогда началось исполненіе приказаній, и жалкое открылось зрѣлище. Женщины въ небольшомъ числѣ сидѣли однѣ послѣ молитвы; вдругъ входятъ обнаженные юноши съ камнями и палками, нѣкоторыхъ побиваютъ камнями, святымъ тѣламъ дѣвъ наносятъ удары эти безбожники, срываютъ съ нихъ покрывала, обнажаютъ ихъ головы, влекутъ и попираютъ ногами эти злосчастные. Ужасно, крайне ужасно — это; но чтó было послѣ, то еще ужаснѣе и несноснѣе всякаго оскорбленія. Видя скромность дѣвъ и непорочность ихъ слуха, зная, что для нихъ сноснѣе камни и мечи, нежели срамословіе, къ этому средству прибѣгаютъ нападающіе на нихъ. И это молодымъ людямъ внушали аріане, потому что смѣялись, когда тѣ говорили и дѣлали. Святыя же дѣвы и другія честныя жены бѣжали отъ такихъ словъ, какъ отъ угрызенія аспидовъ; христоборцы помогали молодымъ людямъ, а можетъ быть, участвовали съ ними и въ срамословіи, потому что услаждались непотребными словами, какія вырывались изъ устъ у молодыхъ людей.
56. Потомъ, какбы для совершеннаго исполненія приказа (о чемъ и старались особенно, чего и требовали комитъ и католикосъ), похитивъ изъ церкви сопрестоліе, святительскій престолъ и святую трапезу, которая была деревянная, церковныя завѣсы и все прочее, что только могли, вынесши вонъ, зажгли предъ церковными дверями на большой площадкѣ и кидали туда ладонъ. О, кто, слыша это, не прольетъ слезъ и даже не заградитъ своего слуха, не терпя, когда говоритъ объ этомъ и другой, почитая вреднымъ слышать что-либо подобное! Они прославляли своихъ идоловъ и говорили: «язычникомъ сталъ Констанцій; аріане признали нашу вѣру; не задумываются даже прикрывать себя язычествомъ, только бы утвердилась ихъ ересь». И телицу, на которой возили воду для орошенія садовъ въ Кесареумѣ, готовы были принести въ жертву и дѣйствительно принесли бы, если бы это былъ телецъ; животныхъ же женскаго пола, какъ говорили, не позволялось у нихъ приносить въ жертву.
57. Подобныя дѣла совершали злочестивые аріане вмѣстѣ съ язычниками, думая нанести тѣмъ намъ оскорбленіе. Но Божій судъ обличилъ ихъ лукавство и произвелъ нѣкое великое и чудное знаменіе, и въ этомъ показалъ всѣмъ ясно, что они, какъ злочестивцы, возстаютъ не противъ кого иного, но противъ Господа. Поступая такимъ образомъ, вознамѣрились они еще нанести оскорбленіе Господу; и это всего очевиднѣе было доказано совершившимся чудомъ. Одинъ развратный молодой человѣкъ, войдя въ церковь, осмѣлился сѣсть на святительскій престолъ, и сидя на немъ, этотъ несчастный ноздрями своими производилъ какіе-то блудодѣйные звуки, потомъ вставъ усиливался сдвинуть престолъ съ мѣста и привлечь къ себѣ; но не зналъ онъ, что навлекаетъ на себя казнь. Ибо, какъ нѣкогда жители Азота, осмѣлившись коснуться ковчега, на который непозволительно имъ было даже и смотрѣть, тотчасъ погибали отъ него, поражаемые прежде мучительною болѣзнію ихъ сѣдалищъ; такъ и этотъ несчастный, едва осмѣлился сдвинуть престолъ. влекомое имъ привлекалъ самъ на себя, и какъ-будто древо сіе наслало на него казнь, ударился онъ о престолъ чревомъ своимъ и, вмѣсто престола, этимъ ударомъ исторгъ изъ себя внутренности, и престолъ скорѣе исторгъ изъ него жизнь, нежели самъ былъ имъ сдвинутъ съ мѣста. Итакъ, изліяся утроба его, какъ написано объ Іудѣ (Дѣян. 1, 18), упалъ онъ, былъ вынесенъ и чрезъ одинъ день погибъ. Другой, войдя съ вѣтвями въ рукахъ и какъ язычникъ махая ими и смѣясь, немедленно ослѣпъ, не видѣлъ, не зналъ, гдѣ онъ теперь, и готовый также упасть, выведенъ за руку бывшими тутъ, и ими поддерживаемый вышелъ, едва опомнившись черезъ день и не зналъ этотъ дерзновенный, чтó онъ сдѣлалъ и чтó съ нимъ было.
58. Язычники, видя это, пришли въ страхъ и не отваживались ни на что болѣе; аріане же и при этомъ не устыдились, но, какъ іудеи, видя знаменія не вѣрили и эти невѣрные, и еще болѣе ожесточались подобно Фараону, имѣя надежды, сокрытыя гдѣ-то долу — въ царѣ и въ его евнухахъ. Какъ язычникамъ, вѣрнѣе же сказать — негоднѣйшимъ изъ язычниковъ, дозволили они дѣлать описанное выше, потому что распоряжался ими и поощрялъ ихъ къ этому Фавстинъ, именуемый католикосомъ, но человѣкъ грубый нравомъ и развратный въ душѣ; такъ аріане и сами стали поступать, подобно язычникамъ, чтобы, какъ ересь свою составили по образцу другихъ ересей, такъ и въ лукавствѣ имъ участвовать съ непотребными. Посему, какъ сказано, иное дѣлали чрезъ язычниковъ; а что преступное совершали сами, то не превосходитъ ли всякое лукавство, не превышаетъ ли злобу всякаго кровопійцы? Какой домъ не былъ ими разоренъ? Чье жилище, подъ видомъ осмотра, не было разграблено? Какой садъ не потоптанъ? Какой гробъ не открытъ? Въ предлогъ представляли они, что ищутъ Аѳанасія; а дѣйствительнымъ намѣреніемъ ихъ было все расхищать и грабить встрѣчающихся. У сколь многихъ домы были опечатаны? У сколь многихъ, чтó было въ ихъ страннопріимницахъ, раздано воинамъ, которые помогали аріанамъ? Кто не испыталъ на себѣ ихъ злобы? Кто, встрѣтившись съ ними на площади, не спѣшилъ укрытьея? Кто, ради нихъ оставивъ домъ свой, не проводилъ ночи въ пустынѣ? Кто, спѣша сохранить отъ нихъ свою собственность, не терялъ бóльшей части имущества? Всякій незнакомый съ моремъ не рѣшался ли лучше — пуститься въ оное и извѣдать его опасность, нежели видѣть ихъ угрозы? Многіе переходили изъ дома въ домъ, переселялись изъ улицы въ улицу, изъ города въ предмѣстія. Какъ многіе понесли разные убытки? Не имѣя при себѣ ничего, брали въ заемъ у другихъ, только бы избавиться отъ злоумышленія еретиковъ.
59. Они всѣмъ показывали себя страшными, со всѣми вели себя высокомѣрно, всякому ставя на видъ имя Царя и какъ угрожая его гнѣвомъ, такъ споспѣшниками въ лукавствѣ имѣя дука Севастіана-манихея и развратнаго молодаго человѣка, также епарха, комита и лицемѣра католикоса. Многихъ дѣвъ, которыя осуждали ихъ нечестіе и исповѣдывали истину, выбрасывали изъ домовъ, иныхъ оскорбляли, когда онѣ проходили по улицамъ, молодыхъ людей изъ своего круга заставляли обнажать имъ головы, и женамъ своимъ дали волю оскорблять, какую хотятъ женщину. Честныя и вѣрныя женщины уклонялись и уступали имъ дорогу; онѣ же, ходя подобно Менадамъ и Эринніямъ, почитали несчастіемъ, если не находили, кого обидѣть, и со скорбію проводили тотъ день, въ который не могли сдѣлать зла. И вообще для всѣхъ были они столько свирѣпы и жестоки, что всякій называлъ ихъ кровопійцами, убійцами, негодяями, подсмотрщиками, злодѣями и всякими другими именами, только не христіанами.
60. Подражая скиѳамъ, схватили они иподіакона Евтихія, мужа прекрасно служившаго Церкви, и избивъ воловьими жилами по хребту почти до смерти, требовали, чтобы сосланъ онъ былъ въ рудокопню, и притомъ, не въ какую-либо простую, но въ ту, которая въ Фено, гдѣ и осужденный убійца едва можетъ прожить немного дней. Но чтó необычайно, — не дали они Евтихію и нѣсколько часовъ успокоиться послѣ нанесенныхъ ранъ, но настояли, чтобы немедленно былъ отосланъ, говоря: «если такъ будетъ сдѣлано, — всѣ устрашатся и будутъ уже заодно съ нами». Но Евтихій отошелъ не далеко, въ изнеможеніи отъ ранъ не могъ достигнуть рудокопни и умеръ въ дорогѣ. И онъ скончался съ радостію, пріобрѣтя славу мученичества; нечестивые же и при этомъ не устыдились, но по Писанію, имѣя немилостивныя утробы (Прит. 12, 10), къ тому, чтó сдѣлали, присоединили еще нѣчто сатанинское. Поелику народъ просилъ за Евтихія и умолялъ о немъ, то домоглись, чтобы захвачены были еще четыре мужа превосходныхъ и благородныхъ, въ числѣ же ихъ и Ермій, омывавшій недвижимо-больныхъ; и Дукъ, давъ имъ много ударовъ бичемъ, ввергъ ихъ въ темницу. Но аріане, превосходя жестокостію и скиѳовъ, когда увидѣли, что не скончались они отъ ударовъ, укоряли Дука и грозили ему, говоря: «напишемъ евнухамъ, что не сѣчетъ, какъ намъ желательно». Услышавъ это и пришедши въ страхъ, принужденъ былъ Дукъ въ другой разъ бить этихъ людей. А они, зная, за что бьютъ ихъ и кѣмъ оклеветаны, не иное что говорили, но только: «насъ бьютъ, потому что стоимъ за истину, а не вступаемъ въ общеніе съ еретиками; бей насъ, сколько хочешь; и тебя будетъ судить за это Богъ». Такъ нечестивые хотѣли, чтобы и въ темницѣ они бѣдствовали и умерли. Но народъ Божій, улучивъ время, упросилъ за нихъ, и едва чрезъ семь или болѣе дней освободили ихъ.
61. Аріане, какбы опечалившись, — предприняли сдѣлать нѣчто еще болѣе жестокое и нечестивое, конечно — для всѣхъ жестокое, но сообразное христоборной ихъ ереси. Господь заповѣдалъ помнить о нищихъ, говоря: продадите имѣнія, и дадите милостыню (Лук. 12, 33), и: взалкахся, и дасте Ми ясти: возжадахся, и напоисте Мя. Понеже сотвористе единому сихъ меньшихъ, Мнѣ сотвористе (Матѳ. 25, 35. 40). Аріане же, какъ дѣйствительно мудрствующіе противъ Христа, и въ этомъ осмѣлились противоборствовать Его волѣ. Когда Дукъ передалъ церкви аріанамъ, — нуждающимся и вдовамъ невозможно стало пребывать въ нихъ, и они садились на мѣстахъ, указанныхъ клириками, попеченію которыхъ ввѣрены вдовы. Поелику же аріане увидѣли, что братія усердно подаютъ имъ и питаютъ вдовъ; то стали ихъ бить по ногамъ и прогнали, а подающихъ оклеветали Дуку. И это сдѣлано однимъ воиномъ Динаміемъ, было же пріятно и Севастіану; потому что у манихеевъ нѣтъ милосердія, и подать милостыню нищему для нихъ ненавистное дѣло. Отсюда новый поводъ къ укоризнамъ; и въ первый теперь разъ выдумано ими судилище, — человѣкъ былъ судимъ за благодѣяніе, подающаго милостыню обвиняли, облагодѣтельствованнаго били, хотѣли лучше, чтобы нищій былъ голоденъ, нежели чтобъ желающій подать милостыню подавалъ ее. И сему-то еще у древнихъ іудеевъ научились новые сіи іудеи. Ибо и тѣ, видя, что слѣпой отъ рожденія прозрѣлъ и долгое время бывшій разслабленнымъ сталъ здоровъ, благодѣтельствовавшаго Господа обвиняли, а получившихъ благодѣяніе осуждали какъ законопреступниковъ.
62. Кто же не удивлялся при этомъ? Кто не проклиналъ ереси и ея защитниковъ? Кто не признавалъ, что аріане свирѣпѣе и звѣрей? Ибо скверные эти не пріобрѣли той выгоды, для которой дѣлали это; а напротивъ того, еще болѣе увеличили общую къ нимъ ненависть. Думали, что злоумышленіемъ и страхомъ принудятъ иныхъ вступить въ ересь и съ ними вмѣстѣ отправлять богослуженіе, но произошло противное тому. Страждущіе отъ нихъ все, что ни сдѣлано было ими, переносили какъ мученическій под-вигъ, и не измѣнили, не отреклись отъ благочестивой вѣры во Христа; а смотрѣвшіе на аріанъ со стороны, даже и самые язычники, проклинали ихъ, какъ антихристовъ, какъ кровопійцъ, потому что родъ человѣческій нищелюбивъ и сострадателенъ, аріане же утратили и смыслъ человѣческій. Страждущіе желали бы видѣть благодѣяніе отъ другихъ: но аріане, имѣя на своей сторонѣ власть судей и особенно поощряемые Дукомъ, не дозволяли другимъ оказывать эти благодѣянія.
63. А чтó дѣлали съ пресвитерами и діаконами, какъ въ присутствіи Дука и судей выгоняли ихъ, выбрасывая изъ домовъ ихъ домашнихъ съ помощію воиновъ и военачальника Горгонія, наносившаго удары, и какъ (чтó всего безчеловѣчнѣе) съ поруганіемъ уже у скончавшихся расхищали хлѣбы, — того невозможно выразить словомъ; потому что жестокость ихъ превосходитъ всякое описаніе. Если бы кто и разсказалъ это, то можетъ ли подумать, что сказано имъ что-нибудь? Или, помянувъ о чемъ-либо первомъ, не найдетъ ли, что второе ужаснѣе перваго, а за тѣмъ слѣдующее еще ужаснѣе и втораго? Всѣ ихъ предпріятія и нечестивыя дѣла исполнены убійства и злочестія. Столько коварны они сердцемъ и разнообразны въ средствахъ, что стараются обольстить то обѣщаніемъ покровительства, то денежными наградами, только бы, когда нѣтъ основательныхъ убѣжденій, хотя этимъ произвести, повидимому, какое-нибудь впечатлѣніе на простодушныхъ.
64. Кто же послѣ этого назоветъ ихъ хотя просто язычниками, не говоримъ уже — христіанами? Кто предположитъ въ нихъ человѣческій, а не скорѣе звѣрскій нравъ, за жестокость и свирѣпость ихъ дѣлъ? Они злѣе кровопійцъ, дерзостнѣе другихъ еретиковъ, гораздо ниже язычниковъ, лучше же сказать, далеко отстоятъ отъ нихъ. Ибо слышалъ я отъ Отцевъ, и вѣрнымъ почитаю слово ихъ, что вначалѣ, когда произошло гоненіе при Максиміанѣ, Констанціевомъ дѣдѣ, язычники скрывали у себя отыскиваемыхъ братій нашихъ христіанъ, и часто сами тратили деньги, терпѣли заключеніе въ темницахъ, только бы не стать предателями бѣжавшихъ. Какъ сами себя охраняли они прибѣгнувшихъ къ нимъ, и готовы были за нихъ бѣдствовать. А теперь, чудные эти люди, изобрѣтатели новой ереси, не инымъ чѣмъ отличающіеся, какъ только злоумышленіями, поступаютъ совершенно на противъ того. Сами ставъ исполнителями наказанія, стараются всѣхъ предать, строятъ укрывающимъ козни, равно почитая врагомъ и укрывающаго и укрываемаго. Такъ они кровожадны, и Іудину лукавству поревновали эти злодѣи.
65. И невозможно въ должномъ видѣ изобразить, сколько сдѣлано ими зла, развѣ сказать о нихъ одно то, что, когда пишу и хочу перечислить лукавыя ихъ дѣла, приходитъ на мысль: уже ересь сія не та ли, упоминаемая въ Притчахъ, четвертая дщерь піявицы, которая, послѣ столькихъ неправдъ, послѣ столькихъ убійствъ, не сказала еще: довлѣетъ (Прит. 30, 15-16). Она еще мужается, ходитъ и отыскиваетъ неузнанныхъ ею; а кому успѣла нанести обиду, тѣхъ старается преобидѣть снова. Ибо вотъ послѣ ночнаго нашествія, послѣ причиненныхъ ею золъ, послѣ гоненія, произведеннаго Иракліемъ, не перестаютъ еще клеветать Царю; они твердо увѣрены, что нечестивые имъ выслушиваются. Клевещутъ же, чтобы произошло нѣчто большее заточенія, и непокорные ихъ нечестіямъ были, наконецъ, умерщвляемы. Такъ и нынѣ Секундъ, этотъ самый злой пентаполитъ, и равный ему въ жестокости Стефанъ, — принявъ дерзость, зная, что, если сдѣлаютъ и неправду, то оправданіемъ послужитъ имъ ересь, — когда увидѣли въ Баркѣ одного непокорнаго имъ пресвитера, — а назывался онъ Секундомъ, былъ соимененъ, но не единовѣренъ съ еретикомъ, — убили его, растоптавъ ногами. Убиваемый же уподоблялся святому, говоря: «никто да не отмщаетъ за меня предъ судіями, имѣю своимъ отмстителемъ Господа, за Котораго и терплю это отъ нихъ». Но они не сжалились надъ говорившимъ это, не устыдились и дней, потому что убили его въ самую Четыредесятницу.
66. Новая подлинно ересь, нечестіемъ и дѣлами всецѣло представляющая собою діавола! Въ первый еще только разъ вымышлено это зло. Если, повидимому, иные и помышляли о ней когда-либо, то скрывали и таили еще такой образъ мыслей. Евсевій же и Арій, какъ змѣи, вышедши изъ норы, изблевали ядъ сего нечестія: и Арій принялъ на себя дерзость изрыгать явную хулу, а Евсевій — покровительствовать сей дерзости. Но не могъ стать покровителемъ ереси прежде, пока, какъ сказано выше, въ Царѣ не нашелъ ей покровителя. Посему, Отцы наши составили вселенскій Соборъ, и сошедшись въ числѣ болѣе или менѣе трехъ сотъ, осудили аріанскую ересь и опредѣлили, что она чужда и нова для церковной вѣры. Но покровители ея, видя себя уже посрамленными и не имѣя на своей сторонѣ никакихъ твердыхъ основаній, придумали иной путь и вознамѣрились защищать ее мірскою властію. При семъ иной наипаче подивится ихъ новому и лукавому предпріятію и превосходству ихъ ереси предъ всѣми другими. Ибо вымыслы другихъ ересей къ обольщенію людей простыхъ имѣютъ силу приводить въ безуміе убѣдительностію рѣчей. И язычники, какъ говорилъ Апостолъ, дѣйствуютъ превосходствомъ и убѣдительностію словъ и правдоподобными умствованіями (1 Кор. 2, 1-4). Іудеи же, оставивъ Божественныя Писанія, какъ сказалъ Апостолъ, ведутъ уже споръ о басняхъ и родословіяхъ безконечныхъ (1 Тим. 1, 4). Манихеи, а съ ними Валентиніане и другіе, искажая Божественныя Писанія своими прикровенными словами, слагаютъ басни. Но аріане большею дерзостію отличаются предъ всѣми другими ересями, и доказали, что онѣ меньшія ихъ сестры; потому что, какъ сказано, аріане болѣе ихъ нечоствуютъ, и въ лукавствѣ соревнуютъ всѣмъ, наипаче же іудеямъ. Ибо какъ іудеи, когда не могли обличить Павла, въ чемъ винили его ложно, немедленно повели его къ тысяченачальнику и игемону, такъ и аріане, выдумывая болѣе іудеевъ, пользуются одною только властію судей, и какъ-скоро противорѣчитъ кто имъ, — влекутъ его къ игемону или къ военачальнику.
67. Другія ереси, когда обличаетъ ихъ сама истина своими доказательствами, умолкаютъ, потому что обличенія приводятъ ихъ въ стыдъ: новая же и ненавистная ересь аріанъ, когда низложена доводами, когда посрамленная самою истиною падаетъ уже, тѣхъ самыхъ, кого не можетъ убѣдить словами, старается привлечь насиліемъ, ранами, темницами; и въ этомъ случаѣ давая о себѣ знать, что она всего менѣе богочестива. Ибо богочестію свойственно, какъ говорили мы, не принуждать, а убѣждать. И самъ Господь, не принуждая, но отдавая на произволеніе, говорилъ какъ всѣмъ: аще кто хощетъ по Мнѣ ити (Матѳ. 16, 24), такъ и ученикамъ: еда и вы хощете ити (Іоан. 6, 67)? Эта же ересь совершенно чужда богочестія. Чтó же, какъ не противное Спасителю, надлежало ей дѣлать, когда христоборнымъ вождемъ нечестія избрала себѣ Констанція, какбы самого антихриста? Ибо онъ ради ереси старался соревновать въ жестокости во-первыхъ и Саулу. Саулъ, когда іереи снабдили пищею Давида, даетъ повелѣніе, — и всѣ они истреблены числомъ до трехсотъ и пяти. Констанцій, — поелику всѣ бѣгутъ отъ ереси и исповѣдуется здравая вѣра въ Господа, — въ ничто обращаетъ цѣлый Соборъ трехъ сотъ Епископовъ, и самыхъ Епископовъ заточаетъ, а народу препятствуетъ поучаться благочестію и молиться Богу, воспрещая богослужебныя собранія. Саулъ разорилъ градъ іерейскій Номву: подобно и сей, еще болѣе увеличивая зло, отдалъ церкви нечестивымъ. И какъ тотъ клеветника Доика предпочелъ истиннымъ іереямъ, а Давида гналъ, внемля Зифеямъ: такъ сей еретиковъ предпочитаетъ благочестивымъ, убѣгающихъ отъ него гонитъ, внемля евнухамъ своимъ, клевещущимъ на православныхъ, не вникая, что, если чтó дѣлаетъ и пишетъ въ пользу аріанской ереси, то во всемъ этомъ возстаетъ онъ противъ Спасителя.
68. И Ахаавъ не дѣлалъ того съ іереями Божіими, на что отважился Констанцій противъ епископовъ. Тотъ все еще и по убіеніи Навуѳея сокрушался, и увидѣвъ Илію, пришелъ въ страхъ; а этотъ не устыдился и великаго Осіи, не пришелъ въ ужасъ или въ сокрушеніе, загочивъ столькихъ епископовъ. Но какъ второй Фараонъ, тѣмъ паче ожесточается, чѣмъ болѣе его сокрушаютъ, и каждый день вымышляетъ худшее и худшее. И что особенно странно въ его лукавствѣ: когда заточаются епископы, — случалось и другимъ людямъ за виновность въ убійствѣ, или мятежѣ, или татьбѣ, подвергаться осужденію по свойству вины своей; и ихъ чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ по просьбѣ, какъ Пилатъ Варавву, освобождалъ онъ, рабовъ же Христовыхъ не только не отпускаетъ на свободу, но и на заточенія осуждаетъ гораздо немилосерднѣе, ставъ для нихъ неумирающимъ зломъ. Съ одними онъ дружественъ по нравамъ, а православнымъ врагъ по благочестивой ихъ вѣрѣ во Христа. Не ясно ли этимъ показалъ онъ всякому, что и тогдашніе іудеи, испросившіе себѣ Варавву, а Господа распявшіе, были таковы-же, какъ и нынѣшніе Констанціевы христоборцы, самъ же Констанцій, можетъ быть, жестокосерднѣе Пилата? Ибо тотъ, видя неправду, умылъ, по крайней мѣрѣ, руки; а этотъ, заточая святыхъ, тѣмъ паче скрежещетъ зубами.
69. И удивительно ли, что, совратившись въ нечестіе, такъ жестокъ онъ къ епископамъ, когда и собственнаго своего родства не пошадилъ, какъ свойственно человѣку? Умертвилъ онъ дядей, истребилъ двоюродныхъ братьевъ и тестя, на дочери котораго былъ еще женатъ, не помиловалъ страждущихъ сродниковъ. Всегда и предъ всѣми былъ нарушителемъ клятвъ; такъ осмѣлился быть нечестивымъ и въ отношеніи къ брату. Притворно созидаетъ ему надгробный памятникъ, и отдаетъ варварамъ обрученную съ нимъ Олимпіаду, которую тотъ до самой кончины соблюдалъ и воспитывалъ, какъ будущую супругу свою. Вознамѣрился нарушить и волю его, хотя обѣщается быть его наслѣдникомъ, и пишетъ то, чего постыдился бы всякій, имѣющій хотя нѣсколько чувства; а я, сличая его письма, нахожу, что не отъ природы такія у него расположенія, но управляется онъ внушеніями другихъ, вовсе не имѣя собственнаго ума. И Соломонъ говоритъ: Царю послушающу словесе неправедна, вси, иже подъ нимъ, законопреступници (Прит. 29, 12). А онъ дѣлами своими показываетъ, что и самъ неправеденъ и окружающіе его законопреступники.
70. Посему, когда и самъ таковъ и любитъ такихъ людей, можетъ ли когда въ чемъ-либо имѣть справедливый и съ разумомъ согласный образъ мыслей? Это — человѣкъ, связанный беззаконіемъ приближенныхъ къ нему, его наушники такіе люди, у которыхъ мозгъ потоптанъ пятами. Посему-то и пишетъ, и написавъ раскаявается, и раскаявшись раздражается, и опять сѣтуетъ, и не зная, чтó дѣлать, показываетъ, что душа его лишена всякой мысли. Таковъ Констанцій. Почему, иной справедливо пожалѣетъ о немъ скорѣе, что, свободный по виду и имени, онъ рабъ тѣхъ, которые влекутъ его въ угодность своему нечестію. Конечно, безумному и объюродѣвшему свойственно это, какъ сказало Писаніе (Прит. 7, 22). Желая угодить другимъ, самого себя предаетъ на будущемъ судѣ на осужденіе и въ пищу огню, потому что дѣлаетъ, чтó имъ угодно, позволяетъ имъ злоумышлять противъ епископовъ и распоряжаться церквами. Ибо вотъ и нынѣ снова возмутилъ онъ церкви въ Александріи, въ Египтѣ и во всѣхъ Ливіяхъ, и явно повелѣлъ благочестивыхъ епископовъ вселенской Церкви изгонять изъ церквей, передавать же всѣ эти церкви мудрствующимъ по-аріански. И это началъ приводить въ исполненіе военачальникъ. Епископы — въ узахъ, пресвитеры и монашествующіе въ желѣзныхъ оковахъ, избитые едва не до смерти, уже изгнаны; все тамъ приведено въ смятеніе, Египетъ и вся Ливія бѣдствуютъ; народъ негодуетъ на это беззаконное повелѣніе, видитъ антихристово предуготованіе, видитъ, что собственность у нихъ расхищается, и отдается это еретикамъ.
71. Поэтому, было ли слышимо когда такое беззаконіе? Бывало ли когда, даже во время гоненія, подобное зло? Прежде гонителями были язычники, но они не вносили идоловъ въ церкви. Покровительница Павла Самосатскаго Зиновія была іудеянка, но она церкви не отдавала іудеямъ на синагоги. Это — новая мерзость; не просто гоненіе, но нѣчто большее гоненія, — предначатіе и предуготованіе антихристово. Положимъ, что противъ Аѳанасія и противъ другихъ заточенныхъ епископовъ выдуманы хотя ложные предлоги; какъ приводитъ это къ новому начинанію? Какой предлогъ наименуютъ къ возстанію противъ Египта, и всей Ливіи, и Пентаполя? Не противъ того или другаго начали злоумышлять, гдѣ была бы возможность хотя солгать, но вдругъ напали на всѣхъ; почему, если бы захотѣли и выдумать что, явно будутъ осуждены. Злоба ослѣпила въ этомъ умъ ихъ. Стали требовать, чтобы свергнуты были всѣ епископы безъ всякаго предлога, въ доказательство того, что и противъ Аѳанасія, и противъ другихъ заточенныхъ епископовъ, выдуманы ими ложные предлоги, не ради чего иного, но ради скверной ереси христоборныхъ аріанъ. Но это уже не тайна, и всякому, особливо нынѣ, стало явно; потому что Аѳанасія Царь велѣлъ изгнать изъ города, отдалъ же церкви аріанамъ. Аѳанасіевы пресвитеры и діаконы, поставленные еще Петромъ и Александромъ, изгоняются и должны спасаться бѣгствомъ. А подлинные аріане, не по одной внѣшности справедливо подозрѣваемые, но въ самомъ еще началѣ за ересь вмѣстѣ съ Аріемъ низложенные Епископомъ Александромъ, и именно — въ верхней Ливіи Секундъ, въ Александріи Евзой хананеянинъ, Юлій, Аммонъ, Маркъ, Ириней, Зосимъ и Сарапіонъ по прозванію Пеликонъ, и въ Ливіи Сисинній и съ нимъ другіе младшіе, раздѣляющіе ихъ нечестіе, — заняли теперь церкви.
72. Военачальникъ Севастіанъ писалъ къ помѣстнымъ начальникамъ и къ воинскимъ властямъ — изгнать истинныхъ епископовъ и на ихъ мѣсто ввести держащихся нечестія. И послали въ заточеніе епископовъ, состарѣвшихся въ клирѣ, много лѣтъ епископство вавшихъ еще со времени Епископа Александра: Аммонія, Ерма, Анагамфа и Марка послали въ верхній Оазисъ, а Муія, Псеносириса, Ниламмона, Плинія, Марка, Аѳинодора — въ Аммоніаку, не съ иною какою мыслію, но чтобы, проходя пустыню, кончили они жизнь; потому что не сжалились и надъ больными, но гнали и тѣхъ, которые по немощи съ трудомъ переносили это, почему несли ихъ на носилкахъ, и по причинѣ болѣзни ихъ за ними-же слѣдовало и нужное къ погребенію. Одинъ изъ нихъ умеръ, и не позволили, чтобы тѣло его несли свои. Поэтому и Епископа Драконтія заточили въ пустынныя мѣста около Клисмы, а Филона — въ Вавилонъ, Аделфія — въ ѳиваидскую Псинаблу; Іеракса же и Діоскора — пресвитеровъ сослали въ Сіену; Аммонія, Агаѳона, Агаѳодемона, Аполлонія, Евлогія, Аполлоса, Пафнутія, Гаія и Флавія, престарѣлыхъ Епископовъ, и также Епископовъ Діоскора, Аммонія, Ираклида и Псаія принудили къ бѣгству. И однихъ послали въ каменоломню, другихъ гнали, желая довести до смерти, многихъ же иныхъ ограбили. Даже, сорокъ человѣкъ мірянъ и дѣвъ, сперва поставивъ на огонь, послали потомъ въ заточеніе. Дѣвамъ наносили раны финиковыми жезлами, отчего иныя черезъ пять дней умерли, а у другихъ, по причинѣ вонзившихся въ тѣло спицъ, надлежало ихъ вырѣзывать, и онѣ терпѣли мученія тягчайшія смерти. Но для всякаго имѣющаго здравый смыслъ еще ужаснѣе, какъ ни свойственно это нечестивымъ: когда мучимыя призывали имя Христово, — аріане еще болѣе скрежетали на нихъ зубами. Даже, тѣла отшедшихъ не отдавали своимъ для погребенія, но скрывали, чтобы утаить убійство; однакоже, не утаили, потому что видѣлъ цѣлый городъ, и всѣ отвращались отъ нихъ, какъ отъ кровопійцъ, отъ злодѣевъ и разбойниковъ. Разоряли они и монастыри; и монаховъ покушались бросать въ огонь; грабили домы; остатки денегъ, положенные епископомъ на сохраненіе въ домъ свободныхъ гражданъ, расхищали и присвояли себѣ; вдовъ били по пятамъ; запретили подаяніе милостыни.
73. Таковы злодѣйскіе поступки аріанъ. Кто же не ужаснется, услышавъ, каковы предпріятія ихъ безбожія? Довели они до заточенія столь почтенныхъ великихъ старцевъ и многолѣтнихъ епископовъ; а на мѣсто ихъ молодыхъ распутныхъ язычниковъ, — еще неоглашенныхъ, думая вдругъ сдѣлать совершенными, даже двуженцевъ, обвиняемыхъ въ тяжкихъ преступленіяхъ, по причинѣ окружающаго ихъ богатства или ихъ силы въ гражданскомъ обществѣ, — если давали золото, какбы съ торга посылали, именуя ихъ епископами. И для мірянъ ужаснѣйшее уже было бѣдствіе. Они отвращались отъ этихъ, чуждыхъ для нихъ, аріанскихъ наемниковъ; а военачальникъ наказывалъ ихъ за это бичеваніемъ, описаніемъ имущества, заключеніемъ въ темницу (и дѣлалъ это съ удовольствіемъ, какъ манихей), чтобы не требовали они своихъ епископовъ, а приняли тѣхъ, которыхъ отвращаются, то-есть людей, совершающихъ такія дѣла, какія прежде осмѣивали и въ своихъ идолахъ.
74. Видя или слыша это, смотря на высокомѣріе нечестивыхъ и на такую неправду, кто не возстенаетъ, если только онъ правдолюбивъ? Ибо на мѣстѣ нечестивыхъ стенятъ праведніи (Прит. 28, 28). Кто послѣ всего этого, когда нечестіе дошло до такого безстыдства, осмѣлится еще назвать Костиллія [11] христіаниномъ, а не паче образомъ антихриста? Ибо чего не достаетъ ему изъ признаковъ антихриста. Или почему не будетъ онъ признанъ всюду за антихриста, если этотъ послѣдній представляется именно такимъ, каковъ онъ? Не по его ли приказанію аріане и язычники въ великой церкви, которая въ Кесареумѣ, приносили жертвы и хулили Христа? Видѣніе Даніила не такія ли черты полагаетъ въ изображеніи антихриста: творитъ брань со святыми, укрѣпится противъ нихъ, превзыдетъ злобами всѣхъ прежнихъ, и три цари смиритъ, и словеса на Вышняго возглаголетъ, и помыслитъ премѣнити времена и законъ (Дан. 7, 24-25)? Кто другой, кромѣ одного Констанція, предпринималъ когда-либо подобныя дѣла? Онъ именно таковъ, каковъ былъ бы антихристъ. Покровительствуя нечестивой ереси, онъ глаголетъ словеса на Вышняго; заточая епископовъ, творитъ брань со святыми, хотя не надолго имѣетъ такую власть къ своей же погибели. И злобою превысилъ онъ бывшихъ прежде него, придумавъ новый способъ гоненія. И по истребленіи трехъ царей, Вретаніона, Магненція и Галла, вскорѣ сталъ покровителемъ ереси и, какъ исполинъ, дерзнулъ превознестись въ высокомѣріи предъ Вышнимъ. Онъ замыслилъ перемѣнить законъ, нарушая Господнее, чрезъ Апостоловъ данное, постановленіе, измѣняя церковные обычаи и вымышляя новый способъ поставленій. Ибо изъ другаго мѣста за пятьдесятъ переходовъ посылалъ епископовъ съ воинами къ народамъ, ихъ не желающимъ; и вмѣсто свѣдѣній о себѣ приносятъ они къ народамъ угрозы и посланія къ судіямъ. Такъ Григорія изъ Каппадокіи прислалъ въ Александрію, и Герминія изъ Кизика переслалъ въ Сирмію, а Кекропія изъ Лаодикіи отправилъ въ Никомидію.
75. Какого-то Авксентія, болѣе любителя тяжбъ, нежели христіанина, изъ Каппадокіи онъ перевелъ въ Медіоланъ. И поелику тамошняго Епископа Діонисія, человѣка благоговѣйнаго, послалъ въ заточеніе за благочестивую вѣру во Христа; то ему, незнающему даже римскаго языка и умѣющему только нечествовать, повелѣлъ быть тамъ епископомъ. А теперь еще какому-то Георгію, родомъ каппадокіянину, бывшему сборщикомъ податей въ Константинополѣ и все присвоившему себѣ, а потому бѣжавшему, велѣлъ войти въ Александрію въ сопровожденіи воиновъ, при содѣйствіи военачальника. Потомъ, нашедши какого-то Эпиктета, дерзкаго молодаго человѣка изъ новообращенныхъ, полюбилъ его, видя готовымъ на злыя дѣла, и посредствомъ его строитъ уже козни, кому хочетъ изъ епископовъ. А Эпиктетъ готовъ сдѣлать все, чтó угодно Царю. Пользуясь этимъ служителемъ, и въ Римѣ совершилъ Констанцій дѣло необычайное и дѣйствительное подобіе антихристова злоумія. Ибо, вмѣсто церкви приготовивъ палату и вмѣсто народа призвавъ трехъ своихъ евнуховъ, трехъ злонравныхъ соглядатаевъ (никто не назоветъ ихъ епископами), принудилъ въ палатѣ поставить въ епископы какого-то достойнаго ихъ Феликса. Ибо весь народъ, зная о беззаконіи еретиковъ, не дозволялъ имъ входить въ Церкви, но отгонялъ отъ нихъ далеко прочь.
76. Посему, чего недостаетъ, чтобы ему быть антихристомъ? Или, чтó бóльшаго сдѣлаетъ пришедши антихристъ? Не найдетъ ли онъ, что Констанціемъ предуготованъ ему удобный къ обольщенію путь? Ибо опять вмѣсто церквей въ чертоги призываетъ на судъ къ себѣ и самъ предсѣдательствуетъ на судѣ. И чтó чудно: если видитъ, что недостаетъ обвинителей, самъ на себя берегъ должность обвинителя, чтобы терпящимъ неправду, при его насиліи, не было и возможности оправдаться. Такъ поступилъ онъ въ дѣлѣ съ Аѳанасіемъ. Видя дерзновеніе Епископовъ Павлина, Люцифера, Евсевія и Діонисія, какъ-скоро говорящихъ противъ Аѳанасія стали они обличать раскаяніемъ Урзація и Валента и подали голосъ, что не должно вѣрить Валенту и сообщникамъ его, какъ уже раскаявшимся въ томъ, чтó теперь утверждаютъ, — Констанцій, тотчасъ вставъ съ мѣста, сказалъ: «теперь я обвинитель Аѳанасіевъ, для меня повѣрьте тому, чтó утверждаютъ они». Послѣ сего епископы сказали: «Какъ можешь быть обвинителемъ, когда нѣтъ здѣсь обвиняемаго? Если ты и обвинитель, то, поелику Аѳанасія здѣсь нѣтъ, онъ не можетъ быть судимъ: не Римскій здѣсь судъ, чтобы повѣрить тебѣ, какъ царю; но дѣло идетъ объ Епископѣ. И судъ долженъ быть равный и надъ обвиняющимъ и надъ подсудимымъ. Но почему обвиняешь? Не могъ ты быть вмѣстѣ съ находящимся отъ тебя далеко. А если утверждаешь слышанное отъ Урзація и Валента, то справедливость требуетъ вѣрить и тому, чтó говоритъ Аѳанасій. Если же ему не вѣришь, а вѣришь симъ, то оказывается, что они утверждаютъ это для тебя и въ угодность тебѣ обвиняютъ Аѳанасія». Выслушавъ это и обидою для себя признавъ сказанное прямодушно, онъ послалъ ихъ въ заточеніе, и прогнѣвавшись на Аѳанасія, строго предписалъ поступать съ нимъ, какъ и сдѣлано, церкви передать аріанамъ и дозволить имъ дѣлать, что хотятъ.
77. Ужасно, правда, и все ужасное превосходитъ подобное дѣло; однакоже, оно совершенно приличествуетъ имѣющему видъ антихриста. Ибо кто, видя, какъ начальствуетъ онъ надъ мнимыми епископами и предсѣдательствуетъ на церковныхъ судахъ, не въ правѣ будетъ сказать, что это — упоминаемая у Даніила мерзость запустѣнія (Дан. 9, 27)? Прикрываясь христіанствомъ, входя въ святыя мѣста и стоя въ нихъ, приводитъ онъ въ запустѣніе церкви, нарушая церковныя правила и принуждая, чтобы имѣли силу собственныя его приказанія. Кто осмѣлится еще сказать, что время сіе для христіанъ есть мирное, а не паче гоненіе? И что такое это гоненіе, какого никогда не было, и какому подобнаго никто, можетъ быть, не воздвигнетъ, развѣ только сынъ беззаконія, — это показываютъ намъ уже христоборцы, ясно то въ себѣ живописуя. Посему-то и надлежитъ намъ наипаче трезвиться и смотрѣть: уже ересь сія, имѣющая много безстыдства и, по написанному въ Притчахъ, разливающаяся якоже отъ кераста ядъ (Прит. 23, 32), научающая мудрствовать противъ Спасителя, не есть ли то отступленіе, послѣ котораго откроется антихристъ, конечно, въ Констанціѣ имѣя своего предтечу? Иначе, для чего такъ неистовствуетъ онъ на благочестивыхъ? Для чего подвизается какбы за собственную свою ересь и непокаряющагося Аріеву безумію именуетъ собственнымъ своимъ врагомъ, а чтó говорятъ христоборцы, то принимаетъ съ удовольствіемъ, и безчеститъ великіе и многіе Соборы? Для чего церкви повелѣлъ передать аріанамъ? Не для того ли, чтобы антихристъ пришедши нашелъ возможность войдти въ нихъ и похвалилъ Констанція, уготовавшаго ему мѣсто? Епископы старцы, поставленные Александромъ и прежде него бывшимъ Ахиллою и даже предшественникомъ Ахиллы Петромъ, изгнаны, а введены люди, которыхъ избирали сопровождаемые воинами, и избирали, какъ давшихъ обѣщаніе одинаково съ ними мудрствовать.
78. Такое требованіе не трудно было для мелетіанъ; потому что бóльшая часть изъ нихъ, а лучше сказать, всѣ небогочестивы по жизни, не знаютъ здравой вѣры во Христа и вообще того, что такое христіанство, или какія писанія имѣемъ у себя мы — христіане. Одни изъ нихъ прямо отъ идоловъ, другіе изъ сената и изъ первыхъ правительственныхъ мѣстъ, для этого жалкаго увольненія отъ службы, для людскаго покровительства, деньгами склонивъ на свою сторону давнихъ мелетіанъ, вступали въ епископскій санъ, прежде нежели были оглашены. Но если и почитали себя оглашенными, то какое оглашеніе у мелетіанъ? Впрочемъ и тѣ, которые не почитали себя оглашенными, приступали вмѣстѣ съ прочими, и тотчасъ, какъ дѣти, пріявъ имя, нарекаемы были епископами. И посему-то, какъ незнающіе христіанства, ни во что вмѣняли дѣло и не полагали различія между благочестіемъ и нечестіемъ; охотно и скоро изъ мелетіанъ сдѣлались аріанами; а если и другое что повелитъ Царь, — готовы измѣниться и въ это. Незнаніе благочестія скоро доводитъ ихъ до обычнаго имъ неблагоразумія, какому обучились изъ начала. Для нихъ ничего не значитъ влаяться всякимъ вѣтромъ и волненіемъ, только бы не нести на себѣ гражданской службы и имѣть покровительство отъ людей. А можетъ быть, они и не перемѣняются, оставаясь такими-же, какими были и прежде, какими были, когда находились въ язычествѣ. Такіе то люди, имѣя нравъ, ко всему склонный, думая, что Церковь есть тотъ-же сенатъ, помышляя еще объ идолахъ и пріявъ на себя прекрасное имя Спасителево, какъ язычники, осквернили весь Египетъ, сдѣлавъ, чтобы и въ немъ именовалась ихъ аріанская ересь; потому что въ одномъ только Египтѣ повсюду была еще свобода держаться православія. Посему и въ него злочестивые старались ввести зависть, лучше же сказать, не они, но подвигшій ихъ діаволъ, чтобы проповѣдникъ его, антихристъ, пришедши нашелъ, что церкви въ Египтѣ принадлежатъ уже ему, и мелетіане предоглашены его ученіемъ, и потому узналъ, что уже вообразился онъ въ нихъ.
79. Таково беззаконное повелѣніе, вышедшее отъ Констанція; въ народѣ же была готовность къ мученичеству, и лучше сказать — ненависть къ нечестивѣйшей ереси. Впрочемъ, вездѣ были плачъ и стенаніе о церквахъ, всѣ вопіяли ко Господу: пощади, Господи, люди Твоя, и не предаждь достоянія Твоего въ укоризну врагамъ Твоимъ (Іоил. 2, 17), но ускори изъять насъ изъ руки беззаконныхъ. Ибо вотъ не пощадили они рабовъ Твоихъ, предуготовляютъ же путь антихристу. Мелетіане никогда не воспротивятся ему, не позаботятся объ истинѣ и отречься отъ Христа не почтутъ для себя дѣломъ низкимъ. Это — люди, никогда не приступающіе къ Слову искренно, подобно хамелеону принимающіе на себя всякій видъ, сдѣлавшіеся наемниками имѣющихъ въ нихъ нужду. Они не истину имѣютъ цѣлію, но предпочитаютъ ей минутное удовольствіе, и говорятъ только: да ямы и піемъ, утрѣ бо умремъ (Ис. 22, 13; 1 Кор. 15, 32). Таковы ихъ предположеніе и невѣрный нравъ, свойственные лицемѣрамъ эпикритіанамъ, а не мелетіанамъ. Но вѣрные рабы Спасителя и истинные епископы, — искренно увѣровавшіе, живущіе не для себя, а для Господа, соблюдая благочестную вѣру въ Господа нашего Іисуса Христа и зная, какъ сказано прежде, что лживы предлоги, выставленные противъ истины, и явно выдуманы ради аріанской ереси (ибо изъ покаянія Урзаціева и Валентова увидѣли они, что на Аѳанасія сложена клевета съ намѣреніемъ искоренить его и ввести въ Церкви нечестіе христоборцевъ), — видя все это, какъ поборники и проповѣдники истины, рѣшились лучше — понести оскорбленія, идти въ заточеніе, и дѣйствительно потерпѣли это, но не согласились подписать Аѳанасіева осужденія и вступить въ общеніе съ аріанами. Не забыли они, чему научены, но всего паче знаютъ, что предателямъ — великое безчестіе, а исповѣдникамъ истины — небесное царство, что малодушнымъ и убоявшимся Констанція не будетъ ничего добраго, а претерпѣвшимъ здѣсь скорби, какъ пловцамъ послѣ бури тихая пристань, какъ борцамъ послѣ подвига вѣнецъ, будутъ на небесахъ великая и вѣчная радость и веселіе, — радость, какую имѣлъ Іосифъ послѣ понесенныхъ имъ скорбей, какую имѣлъ и великій Даніилъ послѣ искушеній и многихъ навѣтовъ отъ царедворцевъ, какую имѣетъ нынѣ и Павелъ, увѣнчанный Спасителемъ, и какой ожидаютъ повсюду сущіе люди Божіи. Видя все это, не изнемогли они произволеніемъ, но паче укрѣплялись вѣрою, болѣе и болѣе возрастала ихъ ревность; удостовѣрившись въ клеветѣ и нечестіи еретиковъ, осуждаютъ они гонителя, гонимымъ же содѣйствуютъ и рѣшимостію и единомысліемъ, чтобы и имъ самимъ получить вѣнецъ исповѣдничества.
80. Многое могъ бы сказать иной противъ этой скверной и христоборной ереси; и во многихъ поступкахъ Констанція онъ могъ бы указать предуготовленіе антихриста; но поелику, какъ сказалъ Пророкъ, отъ ногъ даже до главы (Ис. 1, 6) нѣтъ въ ереси ничего твердаго, все же исполнено нечистоты и всякаго нечестія, и по одному слуху должно бѣжать отъ нея, какъ отъ изверженій псовъ и отъ зміинаго яда, между тѣмъ какъ Костиллій явно представляетъ образъ противника (2 Ѳес. 2, 4); то, чтобы не продлилось слово, прекрасно будетъ удовольствоваться Божественнымъ Писаніемъ и всякому изъ насъ послушаться того, чтó оно заповѣдуетъ и въ-разсужденіи иныхъ ересей, а наипаче въ разсужденіи этой ереси. Заповѣдь же его такова: отступите, отступите, изыдите отсюду, и нечистотѣ не прикасайтеся, изыдите изъ среды ихъ, и отлучитеся носящіи сосуды Господни (Ис. 52, 11). Этого достаточно къ наученію всѣхъ, чтобы, если и обольщенъ кто ими, изшедши какъ изъ Содома, не обращался къ нимъ болѣе, и не потерпѣлъ того-же, что и жена Лотова. Если же кто отъ-начала пребылъ чистымъ отъ этой нечестивой ереси, то да хвалится о Христѣ, говоря: не воздѣхомъ руки наша къ Богу чуждему (Псал. 43, 21), не покланялись дѣламъ рукъ нашихъ, и не служили твари паче Тебя, Боже, создавшаго всяческая Словомъ Твоимъ, единороднымъ Сыномъ, Господомъ нашимъ Іисусомъ Христомъ. О Немъ Тебѣ Отцу съ самимъ Словомъ въ Духѣ Святомъ слава и держава во вѣки вѣковъ! Аминь.
Дѣлали мы уже показаніе о томъ ночномъ нашествіи, какому подверглись мы и храмъ Господень, хотя и не было нужды въ показаніи о томъ, чтó зналъ и знаетъ цѣлый городъ; потому что найденныя тѣла убитыхъ лежали для всѣхъ открыто, и въ храмѣ Господнемъ оружія и луки вопіяли о совершенномъ тамъ беззаконіи. Поелику же и послѣ показанія свѣтлѣйшій дукъ Сиріанъ принуждаетъ всѣхъ говорить согласно съ нимъ, будто бы и смятенія не было, и никто не умеръ, это же даетъ не маловажный поводъ къ подозрѣнію, что сдѣлано это противъ воли человѣколюбивѣйшаго Августа Констанція (ибо Сиріанъ не сталъ бы бояться того, чтó сдѣлано, если бы сдѣлалъ это по приказанію; но онъ, — когда пришли мы къ нему и стали просить, чтобы не дѣлалъ никому принужденія и не отрицалъ бывшаго, — велѣлъ насъ, не смотря на то, что мы христіане, бить палками, доказывая тѣмъ самымъ, что ночью была воздвигнута брань на Церковь): то по сей самой причинѣ и теперь даемъ это показаніе, когда уже нѣкоторые изъ насъ готовы отправиться къ благочестивѣйшему Августу. Вседержителемъ же Богомъ о спасеніи благочестивѣйшаго Августа Констанція заклинаемъ египетскаго епарха Максима и присмотрщиковъ донести о всемъ благочестію Августову и власти свѣтлѣйшихъ епарховъ. Заклинаемъ и всѣхъ кораблехозяевъ провозвѣстить это повсюду и довести до слуха благочестивѣйшаго Августа и до епарховъ, и до мѣстныхъ судей, чтобы извѣстною содѣлалась брань воздвигнутая на Церковь, и также извѣстно было и то, что, во времена Августа Констанція, Сиріанъ и дѣвъ и многихъ другихъ заставилъ пріять мученичество. Ибо на разсвѣтѣ пятаго дня февральсккхъ идовъ, то есть въ четырнадцатый день мѣсяца Мехира, когда были мы на бдѣніи во храмѣ и совершали молитвы, — потому что въ пятницу надлежало быть службѣ, — вдругъ около полночи пришелъ къ намъ въ церковь свѣтлѣйшій дукъ Сиріанъ со многимн легеонами воиновъ, у которыхъ были оружія, обнаженные мечи, стрѣлы и иные воинскіе снаряды, и шлемы на головахъ. И дѣйствительно, когда молились мы и было у насъ чтеніе, — разбили они двери; а какъ-скоро усиліемъ множества были двери отворены, — Сиріанъ итдалъ приказаніе: и одни стали стрѣлять; другіе восклицали; произошелъ стукъ оружій; засверкали мечи при свѣтѣ свѣтильниковъ. А вслѣдъ уже за этимъ убиваемы были дѣвы; многія потоптаны, падая другъ на друга, при наступленіи на нихъ воиновъ; раненые стрѣлами, мужщины умирали. Нѣкоторые изъ воиновъ обратились къ грабежу, срывали покрывала съ дѣвъ, при чемъ страхъ, при одномъ прикосновеніи къ нѣкоторымъ воинамъ, былъ для нихъ тяжелѣе смерти. Епископъ сидѣлъ на престолѣ своемъ, увѣщавая всѣхъ молиться; а Дукъ распоряжался войскомъ, имѣя при себѣ письмоводца Иларія, много участвовавшаго въ этомъ, какъ показалъ и конецъ. Влекомый Епископъ едва не растерзанъ на части. Доведенный до великаго изнеможенія и полумертвый, не знаемъ гдѣ, скрылся у нихъ изъ вида, а они старались убить его. Когда увидѣли многихъ умершихъ, — велѣли воинамъ спрятать тѣла скончавшихся; святыя дѣвы, оставшіяся мертвыми, погребены въ гробницахъ, стяжавъ ту похвалу, что, во времена благочестивѣйшаго Констанція, содѣлались мученицами. Діаконы были биты и заключаемы въ самомъ храмѣ. Но дѣло и этимъ не кончилось. По совершеніи всего этого, разбивая двери, гдѣ только могъ Сиріанъ, отворялъ ихъ, обыскивалъ и похищалъ, чтó было внутри. Входили и въ такія мѣста, въ которыя не всѣмъ христіанамъ дозволенъ входъ. Это знаетъ и градскій военачальникъ Горгоній, потому что былъ тамъ. Не малымъ обличеніемъ такого вражескаго нашествія служитъ то, что въ храмѣ послѣ вошедшихъ остались оружія, стрѣлы, мечи, которые донынѣ висѣли въ церкви, чтобы не возможно было отречься. Сиріанъ неоднократно присылалъ изъ отряда Динамія и военачальника, желая взять ихъ; но до времени не дозволяли мы сего, чтобы дѣло всѣмъ стало извѣстно. — Посему, ежели есть приказаніе воздвигнуть на насъ гоненіе, то всѣ мы готовы стать мучениками. Если же нѣтъ приказанія отъ Августа, то египетскаго епарха Максима и всѣхъ, участвующихъ въ правленіи, просимъ умолить Царя, чтобы не было уже предпринимаемо ничего подобнаго; просимъ довести до него и сію нашу просьбу, пусть и не думаютъ ввести сюда другаго какого-либо епископа. Даже до смерти станемъ въ своемъ желаніи — имѣть епископомъ достопочтеннѣйшаго Аѳанасія, котораго изъ-начала далъ намъ Богъ, по преданію Отцевъ нашихъ. И самъ благочестивѣйшій Августъ Констанцій его прислалъ къ намъ съ посланіями и клятвами; увѣрены же, что, если узнаетъ его благочестіе, то вознегодуетъ на происшедшее, и ничего не сдѣлаетъ вопреки даннымъ клятвамъ, но опять повелитъ Епископу нашему Аѳанасію оставаться съ нами.
Во время избранія консуловъ, послѣ консульства свѣтлѣйшихъ Арбеѳіона и Колліана, въ семнадцатый день Мехира, то-есть въ первый день февральскихъ идовъ.
Примѣчанія: [1] Начала этого посланія недостаетъ въ подлинникѣ. [2] Жена Юлія Констанція, мать Юліана отступника. [3] Это посланіе отъ имени Константина Кесаря къ жителямъ Александріи, смотри выше Т. I, стр. 396. [4] Эти посланія помѣщены уже выше Т. I, стр. 332-350. [5] Смотри выше два посланія Констанціевы: одно — къ епископамъ и пресвитерамъ вселенской Церкви, другое — ко всѣмъ вѣрнымъ вселенской Церкви въ Александріи (Т. I, стр. 355-356). [6] Смотри выше Т. I, стр. 357. [7] Письмо это читается выше (стр. 61) въ другихъ нѣсколько выраженіяхъ, вѣроятно, по другому переводу съ латинскаго языка. [8] Смотри выше посланія Урзація и Валента, одно — къ Епископу Юлію Т. I, стр. 359, а другое — къ св. Аѳанасію Т. I, стр. 360. [9] Это посланіе, по словамъ Аѳанасія, приложенное имъ въ концѣ, въ рукописяхъ читается обыкновенно на ряду, какъ и здѣсь. [10] То есть, въ подлинномъ смыслѣ преподобный, чтó значитъ имя Ὅσιος. [11] Ученьшительное названіе Констанція.
Источникъ: Творенія иже во святыхъ отца нашего Аѳанасія Великаго, Архіепископа Александрійскаго. Часть вторая. — Изданіе второе исправленное и дополненное. — Свято-Троицкая Сергіева Лавра: Собственная типографія, 1902. — С. 105-173.
Комментариев нет:
Отправить комментарий